Газета "Вестник" №5 - 2014 г.

В 1903 году в московский  Императорский исторический музей имени императора Александра III  пришла посетительница, которая предложила купить у нее два фамильных портрета, ее прадедушки и прабабушки, помещиков Пензенской губернии Струйских. Фамилия эта ничего не говорила экспертам исторического музея. И предложение дамы не вызвало бы особого интереса, если бы она не добавила, что эти портреты написаны художником Ф.С. Рокотовым. Сотрудники музея мгновенно  стали слушать посетительницу совершенно иначе.  В то же время, приди она даже двумя годами раньше, эта фамилия не вызвала бы  почти шок. 

После смерти великого русского художника-портретиста Федора Степановича Рокотова прошло  около ста лет. При жизни он был знаменит, все знатные дамы и господа империи жаждали иметь написанный им  свой  портрет. Писал он и саму государыню императрицу Екатерину Великую, и близких ей людей: графа Г.А. Орлова, великого князя Павла Петровича - наследника престола, министров и всесильных вельмож. Знаком особого благоволения и доверия императрицы можно было считать разрешение художнику написать портрет одного мальчика, даже существование которого тщательно скрывалось. Это был сын императрицы и графа Орлова, маленький князь Бобринский. Но умерла великая императрица, появились новые властители и модные художники. О Рокотове забыли...

Сам Рокотов, будучи очень скромным человеком, каким и подобает быть православному, практически сделал все, чтобы, как мы сказали бы сейчас, не рекламировать себя и не заботиться о славе земной: он не подписывался под своими великолепными работами, не писал автопортретов, не оставил никаких воспоминаний, не написал и свою автобиографию.

Однако в 1902 году замечательный знаток и пропагандист русского искусства Сергей Павлович Дягилев организовал выставку работ Ф.С. Рокотова. Выставка имела оглушительный успех. Рокотов вновь стал знаменит, его работы вызывали восторженные отзывы критиков и  ажиотаж у зрителей.

Поэтому  взволнованные эксперты исторического музея  тут же  поехали по адресу, оставленному посетительницей. Подумать только - они  могут увидеть два неизвестных портрета  великого художника. И они увидели... Это были два живописных шедевра, совершенных не только по живописи, но и по какому-то неимоверному проникновению в самую суть души и психологию своих героев. Художнику удалось передать нечто такое, что вызывало жгучий интерес к этим людям. Женский портрет тут же стали называть «русская Джоконда». Но кем  они были, эти Струйские, которые не оставили в истории никакого следа? Когда  написал их великий Рокотов, волшебник  кисти? Почему художник изобразил именно их? Во всяком случае, к тому времени ни о  Струйских, ни об истории создания их портретов  ничего  известно не было. При более тщательном осмотре нашлась  единственная зацепка - надпись на оборотной стороне одного холста: «Привез в Рузаевку в 1772 году. Рокотов». Графологическая экспертиза подтвердила подлинность «руки» Рокотова  и в живописи полотен, и в надписи. Надо было  начинать захватывающие  поиски!  И отправились сотрудники музея проводить исследование, чтобы найти какие-либо сведения в самых разных  многочисленных архивах, в воспоминаниях и письмах современников, в записях церковных книг. Они успели за четырнадцать лет до начала кровавой революции и жестокого террора новой власти  воссоздать удивительную историю найденных портретов. Для  нашей культуры это было необыкновенное  везение, ведь, как известно, ни русская культура, ни русское искусство, ни русская история большевиков совершенно не интересовали. Тем более, когда дело касалось дворян.                                                                                                                                         

А выяснили тогда факты, достойные памяти. На портретах   были изображены глава семьи Николай Еремеевич Струйский и его жена - Александра Петровна. Ко времени написания портретов они только что поженились. Жениху было 23 года. Его очаровательной невесте  - 17. Упомянутая Рузаевка -  одно из их  поместий, где находилась главная усадьба. Ко времени написания портретов Николай Еремеевич  стал очень богатым человеком. Дело в том, в 1771-72 гг Россию терзали две напасти - полыхал пугачевский бунт и свирепствовала чума. Пострадали все родственники Струйского. Он остался единственным наследником и богатых имений, и немалых капиталов. К его чести он распоряжался ими очень толково. Для того, чтобы навеки запечатлеть необыкновенную красоту своей молоденькой жены, он повез ее в Москву, где тогда жил Рокотов. Там художник, видимо, и написал  оба портрета, которые потом привез к Струйским в имение. Исследователи считали, что Николай Еремеевич хорошо знал Рокотова. С большой долей вероятности можно предположить, что они вместе  служили в  одном гвардейском полку. По документам Струйского известно, где и в какие годы он служил, а на одном единственном портрете, который исследователи считают автопортретом Рокотова, автор изобразил себя в мундире именно этого полка и относящемуся  к тому же времени. Подтверждал  данный факт и редкий документ - воспоминания Струйского о Рокотове. Молодой помещик был поклонником русского изобразительного искусства. В те годы он и стал собирать ставшую потом известной великолепную коллекцию работ русских художников. Не менее страстно Николай Еремеевич  увлекалсяв русской литературой и, особенно, поэзией. Он был знаком со многими   известными литераторами того времени. Его богатство позволяло ему быть щедрым хозяином, и у него в Рузаевке гостили многие знаменитости. Но быть просто сторонним наблюдателем ему было мало. Он тщательно записывал, все, что слышал от своих гостей. Хозяин Рузаевки и сам пописывал вирши, однако, несмотря на весь пафос и  романтическую экзальтацию, эти стихи не были высокой поэзией. И все же свой след в русской культуре и литературе он оставил. Кроме увлеченного коллекционирования произведений искусства, написания бесценных свидетельств - воспоминаний о своем общении   с самыми прославленными  авторами, он создал замечательную типографию, оснащенную всеми техническими новинками книгопечатания того времени. Книги печатались на великолепной дорогой бумаге. Его издания  на религиозные темы, по изобразительному искусству и литературе были столь высокого качества, что выигрывали в сравнении с продукцией знаменитого во всем мире скандинавского издательства «Ашетт». Книги, изданные рузаевской типографией, любила дарить своим иностранным гостям, государям и послам, императрица. Естественно, они были и в ее личной библиотеке.

Струйский основательно готовился к своей новой семейной жизни. Он мечтал о многочисленной семье. Поэтому  у себя в Рузаевке выстроил большой четырехэтажный дворец по проекту самого Растрелли - архитектора царского Зимнего дворца.

Своей молоденькой жене он сделал   к свадьбе уникальный подарок. Это не были ни дорогие бриллианты, ни бесценные шубы, ни парижские наряды. Он подарил своей любимой  великолепный храм Пресвятой Троицы, большой,  светлый, под высоким куполом. Значит, знал, что храм  для нее был важнее, чем богатства материальные. Проект храма  сделал другой знаменитый архитектор - Баженов. Ни одна женщина за всю историю человечества не получила столь великий и возвышенный дар.

Сравнивая два созданных Рокотовым  портрета Струйских, нельзя не прийти к выводу, что изображены очень разные люди. Красавица Александра Петровна поражает еще и  гармонией своей души, видна не только ее доброта, но и сильный характер, серьезность и способность к самопожертвованию и в то же время очень естественная скромность. А эти качества никак не традиционны для светских красавиц XVIII века. Почему она не стремилась к жизни беспечной и легкой, с балами, флиртом и поклонением ей, как богине? Что таится за умным, тронутым печалью, но уверенным взором? Какая ей доступна тайна бытия? За этот ее  «неразгаданный» взгляд исследователи и назвали ее русской Джокондой. У  итальянки Моны Лизы  Леонардо да Винчи запечатлел ее таинственную непонятную полуулыбку. У русской красавицы вся тайна мироздания спрятана в чуть раскосых глазах необыкновенного цвета. Видимо, все же ответ был в том, что она  верила в Господа и поэтому знала истину.

У ее супруга - заостренные черты не вполне симметричного лица, взлохмаченные как будто сильным порывом ветра волосы. Взгляд - фанатичен. И весь он  такой, что, кажется,  сейчас вскочит и убежит. Ему, явно, не чужды капризы, некая взбалмошность, осознание своей власти богатого человека.

Несмотря на это кажущееся, внешнее несоответствие супруги прожили спокойную, достойную семейную жизнь. Александра Петровна родила восемнадцать детей. Но десять из них умерло в младенчестве, а четыре пары близнецов - семь сыновей и дочь благополучно выросли. Муж нередко писал посвященные своей супруге стихи. Сейчас они кажутся громоздкими и  без меры торжественными. Но одно в этих произведениях было прекрасно: Струйский придумал своей жене изумительное лирическое имя. Он называл ее Сапфирой.  Сколько в этом прекрасных ассоциаций! Сапфир - дорогой и редкий драгоценный камень синего цвета. Возможно,  в этом проявилось представление о каком-то необыкновенном цвете ее глаз. Кроме того, сапфир - символ верности и высоких душевных качеств. И с годами он не стал называть ее иначе. Но было в  как будто бы блестящей характеристике Струйского одно темное пятно: при всей своей просвещенности и тонкости восприятия прекрасного он оставался  жестким  крепостником.

Он считал себя знатоком законов и сам судил своих крестьян, подчас  несправедливо и жестоко. Супруги прожили вместе 24 года, до самой смерти Николая Еремеевича. И смерть его была тоже неординарной. Узнав о кончине императрицы Екатерины Великой, которой он был бесконечно предан, осознавая ее предназначенность Господом быть матерью народа русского и защитницей государства, он вбежал в гостиную, где висел ее портрет, тоже выполненный Рокотовым, и рухнул рядом бездыханным. Он умер от инсульта  в один день с императрицей. Вряд ли можно представить себе более преданного поданного! Интересно, что у него во дворце висела  единственная  авторская копия портрета царицы. Оригинал находился в Зимнем дворце. Этот портрет так нравился Екатерине Великой, что она на  русских ассигнациях повелела печатать именно такой свой профиль.

Александра Петровна пережила мужа на 43 года, она умерла в 1838 году  на восемьдесят четвертом году жизни. По воспоминаниям современников она до последних дней сохраняла следы былой красоты. Александра Петровна мудро правила семейным  состоянием. Оставила детям большое наследство. Было известно и о том, что она не разделяла убеждений своего мужа по  обращению  с крепостными. При ней им жилось значительно легче. Своим детям она была мудрым советчиком. Известно, что она оживленно переписывалась и со своими внуками. Кстати,  один из них - Андрей Полежаев - стал довольно известным поэтом. В Пензе существует его музей.

Как и ее умерший супруг, Струйская была гостеприимной хозяйкой, у нее даже бывал в гостях А.С. Пушкин.

Искусствоведы назвали ее самой красивой русской женщиной ХVIII века. Конечно, ее судьба была удивительной. Воспитала восьмерых детей. Вела большое хозяйство. Жила во дворце Растрелли. Молилась в храме Святой Троицы Баженова. Ее красоту запечатлел Рокотов. Чудеса продолжались и после ее кончины: через 125 лет после этого у нее появился восхищенный поклонник - известный поэт Николай Заболоцкий. В 1953 году он написал ставшее знаменитым стихотворение «К портрету Струйской». Говорят, что он часто приходил в Третьяковскую галерею (где теперь выставлен портрет) и останавливался, любуясь таинственной красавицей. Но и он мало что отгадал. В его стихотворении  больше  вопросов, чем ответов.

Любите живопись, поэты!

Лишь ей, единственной, дано

Души таинственной приметы

Переносить на полотно. 

Ты помнишь, как из тьмы былого,

Едва закутана в атлас,

С портрета Рокотова снова

Смотрела Струйская на нас?

Ее глаза, как два обмана-

Полуулыбка, полуплач.

Ее глаза, как два тумана,

Покрытых мглою неудач.

Соединенье двух загадок-

Полувосторг, полуиспуг,

Безумной нежности припадок,

Предвосхищенье смертных мук.

Когда потемки наступают

И начинается гроза,

Со дна души моей мерцают

Ее прекрасные глаза.

А к  памяти о ней время оказалось жестоким. Остался только ее портрет в музее, но все остальное, ее окружавшее, исчезло. Во время революции сожгли дворец  великого Растрелли вместе с коллекцией бесценных картин (по преданию там был еще один рокотовский портрет Александры Петровны), разрушили храм Святой Троицы Баженова и уникальную типографию. Бессмысленно и бездарно. Наверное, так получается всегда, когда властвует зло и хочет уничтожить память о святом и прекрасном.

Портрет Екатерины II.

Рокотов Ф.С.

Алла Тагиева