Газета "Вестник" №9-2012

На вопросы отвечают: священник Владимир Войтов, клирик храма Рождества Христова, г. Обнинск; иеромонах Роман (Кропотов), главный редактор газеты «Вестник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря»; священник Сергий Балахонов, клирик храма свв. Владимира и Ольги, г. Обнинск.

- Почему в христианском кинематографе нельзя показывать обнаженное тело, а также сцены насилия?

Священник Владимир Войтов: Произведения кинематографа, которые могут считаться христианскими, должны соответствовать духовным принципам христианства, то есть должны быть именно христианского духа. А что есть христианский дух? Его можно почувствовать и приобщиться к нему через изучение святоотеческих писаний, чтение Евангелия, внимательную молитву, Причащение.

 Дух христианства - дух святости, дух евангельский. И вообще образ Евангельского Богочеловека Иисуса Христа - правильный образ Человека для каждого из нас. Христианская добродетель  трезвение выражает духовное настроение христианина: усердие, внимание к внутренней жизни, недоверчивость к себе, благоговение, способность управлять своими чувствами и мыслями - вот к чему он должен стремиться.

А светские люди идеал христианства представляют себе неправильно: в виде елейности, слезливости, покорности, непротивлению злу. Так вот, если исходить из правильного понимания христианского духа, то, конечно, недопустимо демонстрировать и рассматривать обнаженные тела. Это обязательно вызовет нецеломудренные ощущения и мысли, которые потом долго будут возвращаться и мучить человека, по слову Самого Господа Иисуса Христа: «иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф 5:28). А тот, кто при помощи такого мощного инструмента, как кинематограф (в виду широкой аудитории), явился распространителем этого нецеломудрия, будет тем более, сугубо страдать от этого.

 Что касается сцен насилия, то статистика в США (и у нас теперь, как в США) сообщает, что молодой человек к 18 годам становится через кино и вообще телевидение свидетелем 150 тысяч насилий, из которых 25 тысяч - убийства. Опасность этого очевидна: когда молодой еще человек уже пропустил через свою душу (свое сознание) 150 тысяч насилий, то он этим самым убил в себе все человеческое, знаком чего является его спокойное отношение к насилию и, конечно же, способность самому приблизиться к совершению такого зла.

Понятно, что средства информации сами захлебываются от канализируемого ими потока разврата и насилия, но этот поток не должен проникать через границы Православной Церкви, в которой правда, чистота и святость. А христиане должны равняться не на массовость греховной пропаганды, но на соответствие того или иного явления Евангелию.

 Христианский кинематограф не может быть источником и возбудителем греховных страстей: нецеломудрия, гнева, алчности, уныния, как сейчас говорят, депрессивности, гордости. Напротив, он должен, по определению, показывать и воспитывать в человеке присущие ему добродетели: красоту целомудрия, силу кротости, пользу трезвения, истинность смирения, святость любви...

Иеромонах Роман (Кропотов): Я бы не сказал, что обнаженное тело нельзя показывать вообще. Важен контекст, возраст и степень обнажения тела. На голенького младенца, думаю, не грех посмотреть. Если вспомнить Адама и Еву, то состояние обнаженности есть как раз то, что изначально было задумано Богом (Он ведь не в сорочках их создал). Но из-за греха нам стала необходима одежда, так что теперь «появились» места, которые показывать недопустимо и которые теперь называются  «срамотой». В Откровении Господь, между прочим, говорит Ангелу Лаодикийской Церкви: «Советую тебе купить у Меня... одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей» (Откр. 3:18).

Что касается обнажения мужчин по пояс, то я не вижу в этом ничего противозаконного, особенно если это необходимо по контексту, то есть когда внимание сосредоточено на другом, на важном, а обнажение воспринимает как бы между прочим, вскользь, а не преподносится, как центральное событие. Вот обнажение женщин по пояс - уже слишком. Хотя, если контекст говорит о другом, например, какой-нибудь эпизод с кормящей матерью, то это вполне допустимо.

Священник Сергий Балахонов:

По моему мнению, в кинематографе, претендующем на название «христианский», не следует показывать обнаженное тело мужчины или женщины по следующим причинам.

Во-первых, мы представляем зрителям прямой повод нарушить заповедь «не прелюбодействуй» в ее новозаветном понимании: «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28). Зададимся вопросом, что испытывает среднестатистический кинозритель, увидев в кино обнаженное тело противоположного пола? Ответ очевиден. Только градация разная: от прямого вожделения до тайного услаждения. И лишь небольшая часть из смотрящих такое кино, вероятно, сможет посмотреть на это бесстрастным взглядом. И если со светского кинематографа спрос невелик и там это норма, то от христианского кино такого подвоха, а лучше сказать подножки, не ожидаешь. Тем неожиданнее может быть удар и тем глубже может зайти эта заноза страсти в сердце зрителя.

Во-вторых, никогда не поверю, что без этого ну никак не обойтись. Подтверждением этому служит огромное количество именно светских кинокартин, отечественных и зарубежных, где прекрасно обходятся без этого. В иных случаях все ограничивается только намеками. Стремление же некоторых режиссеров обязательно показать обнаженное тело или же интимные отношения мне не совсем понятно. Как будто нужно выполнить некий негласный ГОСТ, согласно которому подобные эпизоды непременно должны присутствовать, а иначе фильм не интересен или не полон. К примеру, я так и не понял одну сцену из фильма режиссера Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2», где девушка-санитар исполняет последнюю просьбу умирающего танкиста. Если целью было шокировать зрителя, то отчасти она достигнута, но все же при этом возникает сомнение в правдоподобности происходящего.

И, в-третьих, что-то все-таки должно отличать кинематограф, именующий себя христианским, от светского кинематографа. Какие-то границы обязательно должны быть, а иначе это лишь красивое словосочетание. Нельзя одной рукой строить, а другой разрушать: предлагать человеку задуматься о самом главном, пусть даже в иносказательной форме, и попутно «усладить» его взор непристойностью.

- Почему нельзя показывать эротические сцены, если это необходимо по сюжету?

Священник Владимир Войтов:   Такие сцены особенно сильно запечатлеваются в сознании человека и воспаляют соответствующие греховные страсти.

Иеромонах Роман (Кропотов): Сцены интимного характера относятся к одной из составляющих сокровенной супружеской жизни. Это - тайна или даже таинство - элемент и продолжение таинства Брака, которое касается только двоих. Единственный свидетель - Бог, Который и благословляет этот союз. Для посторонних же зевак это способ разжжения своих страстей и мысленного прелюбодейства (проникновение в чужую постель), что равно считается грехом, как и дело. Посторонних это вообще не касается, поэтому (во избежание блуда) апостол Павел говорит: «каждый имей свою жену, а жена своего мужа» (1Кор.7:2).  

- Какие есть методы, чтобы показывать мучеников, допустим, эпизоды их истязаний?

Священник Владимир Войтов:   Агиографическая культура, то есть жития святых как жанр, допускает подробное описание истязаний мучеников: как с них сдирали кожу, отрубали головы. Следуя этой православной традиции, можно и в кинематографе показывать страдания святых. Если мертвая бумага и краски могут в виде текста и картинок показать страдания мучеников, то тем более сам человек в кино может показать (благочестиво изобразить) страдания мученика. Здесь душевное внимание зрителя должно быть перенесено с показа самих мучений на подвиг мученика как свидетеля веры во Христа. В светских же фильмах сцены насилия интересуют режиссера сами по себе, идет просто садистское «смакование кровищей». Это, естественно, возбуждает в человеке жестокость, мстительность. А страдания мученика должны в зрителе пробудить сострадание и преклонение перед его духовным мужеством. Создатели христианского мученического образа должны преследовать цель нравственного вдохновения зрителя через осмысление подвига мученика, а не просто искать способы более сильного воздействия, взбудораживания психики зрителя любыми средствами.

Иеромонах Роман (Кропотов): 

Вообще-то этот вопрос надо бы задать режиссеру. Я думаю, что режиссерская мудрость может легко решить эти проблемы. Например, можно ограничиться одним лишь звуковым эффектом (удар топора, выстрел и т.д.), при этом камера показывает, например, толпу народа, застывшую от ужаса. Можно показать и саму казнь, но в самый страшный момент ракурс меняется, и мы видим эту сцену издалека (естественно, без головы остается маникен). При современных методах прогрессивного кинематографа, когда можно сделать анимационное наложение или очень качественно загримировать, сделать, например, макет живой реалистичной руки, которую отрубают топором, - эта проблема решается достаточно просто.

Если же вопрос предполагал, как это показывать, если это нельзя показывать, тогда значит и не нужно показывать, а заменять лишь разговорами о том, что это случилось или создавать некую видимость казни.

Священник Сергий Балахонов: Сцены пролития крови не всегда неуместны в кино. Все определяется целью показа и степенью подробности. А как, например, иначе показывать войну, где неизбежно проливается кровь? Или же страдания мучеников за веру? На мой взгляд, не должно быть грубого натурализма, «застревания» камеры на физиологических подробностях происходящего. При правильном подходе сцены кровопролития, показанные в определенном контексте, не должны вызывать отвращения, так как они естественно вписываются более глубокую суть происходящего.

- Почему не должно быть нецензурных выражений в кино?

Священник Владимир Войтов:

  Черные слова являлись неотъемлемой частью языческих культов. Плутарх, например, считал «грязные» слова средством задобрить, удовлетворить демонов. Поэтому нецензурная брань несовместима с христианской культурой.

  Иеромонах Роман (Кропотов): Сквернословие - это признак деградирующей личности, которая не может справляться со своими страстями. Это симптом духовной болезни, а болезнь, как известно, надо лечить. Святитель Игнатий Брянчанинов говорит: «Если кто сказал смешное или даже неблагопристойное слово, потом раскаялся в нем, того грех удобопростителен. Если ж кто постоянно произносит смешные, кощунственные и срамные слова, тот за постоянное свое пустословие и сквернословие удобно может подвергнуться вечному мучению в аду".

Продолжение следует.

Беседовал Андрей Сигутин