Серия "Вера. Образование. Жизнь". Выпуск 2

Александр Владимирович Шувалов,

кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник ГАОУ ДПО «Калужский государственный институт модернизации образования»,

старший научный сотрудник Института психологии РАН, руководитель психолого­логопедического отдела ГБОУ Центр развития творчества детей и юношества «Лефортово»

Детский суицид:
попытка осмысления  проблемы

Мы собрались в свете праздника Рождества Пресвятой Богородицы. Святой Иоанн Дамаскин в «Слове на Рождество Богородицы» говорит: «День Рождества Богородицы есть праздник всемирной радости, потому что Богородицею весь род человеческий обновился и печаль праматери Евы пременилась в радость».

Тема моего выступления инфернальная, она как бы противостоит Богородично­Рождественской радости. Проблема суицида, в особенности детского суицида, — страшная, сложная и, надо признать, что рационально до конца не объяснимая. Детство, отрочество — это время встреч, открытий, мечтаний, когда все интересно, когда каждый день полон новизны и очень хочется жить. К тому же в человеке заложен серьезный потенциал прочности, в том числе в виде инстинкта самосохранения. И только действие очень мощного, противоестественного, духовно противостоящего человеку метафизического фактора способно сломить инстинкт самосохранения в этот возрастной период. Поэтому очень важно понять, что ослабляет, обезоруживает человека под давлением этой силы, а что укрепляет и защищает его.

Изучение проблемы суицидов зачастую сводится к рассмотрению специальных аспектов: есть люди склонные к суицидальному поведению, соответственно нужно уметь их выявлять и оказывать им своевременную помощь. Постараемся, не ограничиваясь рамками суицидологии, предпринять попытку анализа и осмысления проблемы с духовно­психологической и культурно­исторической точек зрения, чтобы в итоге ответить на два принципиальных вопроса:

1.      Почему детские суициды в современной России не только возможны, но и, по сути, стали повседневным явлением?

2.      Что мы — взрослые люди — все вместе и каждый в отдельности можем предпринять в плане предупреждения этой проблемы?

Объективная ситуация: антропологический кризис

Согласно информации, приведенной уполномоченным при Президенте Российской Федерации по правам ребенка Павлом Астаховым, и другим экспертным данным ситуация с детскими и подростковыми суицидами в России крайне неблагоприятна. Ежегодно  у нас сводят счеты с жизнью от полутора до двух с половиной тысяч детей и подростков. В последние 6­7 лет частота суицидов в России составляет 19­21 случай на 100 тысяч подростков. Средний показатель в мире — 7 случаев на 100 тысяч. Согласно данным ВОЗ, Россия занимает первое место в Европе по количеству самоубийств среди детей и подростков и шестое место в мире по числу суицидов среди всех возрастов. Это стабильная ситуация последних лет (!).

Но если не ограничиваться этими оценками и обратить внимание на другие экспертные данные, то выясняется, что современная Россия занимает лидирующее место в мире:

•        по количеству абортов;

•        по числу разводов супружеских пар;

•        по числу детей, брошенных родителями, и детей­сирот;

•        по числу курящих детей;

•        по масштабу детского алкоголизма;

•        по объему потребления героина;

•        по числу нападений педофилов на детей.

Суицидальные показатели фактически подытоживают эту картину, а совокупные данные дают основания поднять вопрос о более общей проблеме. Мы полагаем, что суициды являются одним из проявлений общего снижения жизнеспособности в рамках тотального антропологического кризиса. Антропологический кризис связан с отрывом человека от духовных первооснов бытия. Он затрагивает ментальность и духовный настрой современных людей и проявляется в снижении синергийности общественной жизни. Конкретно речь может идти о разрыве межпоколенных связей и разобщении старших и младших; о снижении уровня взаимного доверия между людьми и десолидаризации общества в целом; об ориентации значительной части граждан на постмодернистский идеал самодостаточного человека и соответствующую ему модель жизни; об обесценивании человеческой жизни как таковой в современном социокультурном контексте.

О духовно­мировоззренческом противостоянии

В современном мире в духовно­мировоззренческой, социальной и культурной сферах ясно обозначилась поляризация и противостояние двух сил: традиционализма и постмодернизма.

Основу традиционализма составляет религиозное мировоззрение, ориентированное на мировые («авраамические») религии — христианство, иудаизм и ислам. Они происходят из древней традиции, восходящей к патриарху семитских племен Аврааму, и признают Священное Писание Ветхого Завета. Западная цивилизация, к которой мы себя причисляем, возникла в лоне христианской культуры. Российская государственность оформилась на ниве православной духовной традиции.

Традиционализм предполагает определенный вселенский порядок, иерархическое устройство мира и особое положение человека в мире: человек — венец творения. Согласно ветхозаветному Откровению, человек был создан по образу и подобию Творца. При этом образ Божий человеку дан, подобие же задано. В этом состоит и присущий человеку дар, и наивысшая цель, которую каждому надлежит осмыслить и возвести к ней свои устремления.

Традиционализм аккумулирует в себе предельные ценности и смыслы земной жизни, объединяет духовный опыт многих поколений людей, предполагает прочные межпоколенные связи, обеспечивающие духовное наследование и культурную преемственность. Традиционализм несет в себе мощнейший педагогический импульс, ориентирует человека на путь духовного возрастания, побуждает к сущностному познанию и осмыслению своей жизни, воодушевляет человека на благие дела, на служение не ради гордыни или обогащения, а ради торжества Добра и Истины.

Предтечей постмодернизма принято считать немецкого философа Ф. Ницше. В 1881­1882 гг. он пишет книгу «Веселая наука». Один из персонажей книги — безумный человек, который в светлый полдень посреди рынка с зажженным фонарем ищет Бога и, не найдя его, заявляет, что Бог умер. Эта фраза не только выражает позицию самого философа, но отражает настроение того времени и становится афоризмом. В ней отголоски надвигающегося нравственного кризиса человечества, связанного с утратой веры в космический порядок и в абсолютные непреходящие ценности. Люди отвернулись от Бога, и Он «умер» в их сердцах. В это же время Ф.М. Достоевский через своего героя Ивана Карамазова задается вопросом: «Если Бога нет, значит, все можно?».

Традиционализм теснится, с одной стороны, позитивной наукой, с другой — богоборческим гуманизмом. Ученые естествоиспытатели заявляют, что они ни в микроскопы, ни в телескопы Бога не наблюдают, и обещают посредством научно­технического прогресса в самое ближайшее время снять все основные проблемы человечества. На деле достижения науки используются в целях наращивания военного потенциала развитых стран. Новые виды оружия массового поражения привели к многочисленным жертвам в ходе первой и второй мировых войн.

Развитие науки и технологический бум порождают в человеке иллюзию всесилия,  подталкивают к экспансивному характеру деятельности. Интенсивное и безоглядное вмешательство в природу, провокативно­манипулятивные действия в социокультурной сфере провоцируют экологические и этические проблемы, которые бумерангом возвращаются к человеку.

В 1933 г. в США публикуется первый гуманистический манифест — программный документ апологетов гуманизма, главная идея которого состояла в необходимости создания новой нетрадиционной гуманистической доктрины, которая должна прийти на смену традиционным вероучениям. Эта доктрина проповедует самоценность человеческой индивидуальности и ориентирует человека исключительно на мирские ценности.

Во второй половине ХХ века в условиях отпадения западного общества от ценностей традиционной культуры формируется постмодернизм — специфическое умонастроение и мировоззрение с претензией на переосмысление самой сущности культуры, места и назначения человека в мире. В смысловом переводе термин «постмодернизм» означает «самая современная современность». В постмодернизме мир представляется в виде хаоса: иерархически неупорядоченного, лишенного причинно­следственных связей и ценностных ориентиров. Постмодернизм насаждает скептицизм и недоверие традиционным конфессиям. Из культуры изъяты основополагающие понятия Добра, Единства и Истины. Вместо этого пропагандируется равноценность любых, в том числе контркультурных содержаний и форм. На смену объединяющим людей ценностям предложены соблазны множественных горизонтов позиционирования и противопоставление традиционному укладу жизни.

Надо сказать, что человеческое бытие в постмодернизме получает весьма сомнительное толкование. Вслед за «смертью Бога», провозглашенной Ф. Ницше, постмодернисты заявляют о «смерти Человека», имея в виду уход с исторической сцены людей, ориентированных на традиционные ценности. Постмодернизм упраздняет нравственные нормы морали и раскрепощает человека: все относительно и все допустимо вплоть до принципа «ничего святого».

 «Постмодернистский человек» — это предельно индивидуализированный человек, для которого личные интересы приоритетны. В постмодернизме мир — это безграничное многообразие возможностей. Социальная реальность утрачивает для человека статус подлинности, обретая качества «виртуального мира».

Возникнув как явление духовной жизни Запада, постмодернизм на рубеже 1980­1990­х гг. преодолел границы западного общества и стал распространяться на просторах глобального мира, затрагивая все сферы жизнедеятельности людей.

Для наглядности сопоставим в таблице основные положения традиционализма и постмодернизма.

Постмодернистская атака на традиционные ценности влечет последовательное «раскультуривание» общества и «расчеловечение» индивида. В искусстве, например, это утверждение деструктивного начала в качестве стилеобразующего фактора, который продуцирует образы порока, агрессии, деградации, распада, наводнившие в последние годы литературу, кинематограф и медийное пространство.

Отчуждение от духовной традиции и установка на постмодернистский идеал разжигают в человеке эгоцентризм, пробуждают своенравие и самонадеянность, влекут, с одной стороны, ценностную дезориентированность, страстность, с другой — внутреннее опустошение, переживание бессмысленности жизни и в конечном итоге приводят к общему снижению жизнеспособности. Эгоцентризм — «ахиллесова пята» человека — замыкает его на собственных интересах, целях и пристрастиях, побуждает гордыню, толкает к деструктивным и/или аутодеструктивным действиям.

Возобладание постмодернистских тенденций в обществе

ведет к кардинальной смене (по сути, перекодировке) приоритетов человеческого бытия. Ориентация на нравственное достоинство, крепкую семью, служение Отчизне и обществу подменяется признанием самоценности отдельной личности, поощрением ее самовыражения и самоутверждения любыми средствами и любой ценой. Исследователи прогнозируют, а эксперты подтверждают, что при таком целеполагании обостряются проблемы, обусловленные всплеском эгоцентризма и распространением антисоциального поведения. В результате в обществе нарастают девиантные и аномические¹  тенденции: люди привыкают действовать за счет других, в ущерб другим, против других.

Постмодернизация системы образования

Зараза постмодернизма поражает не только отдельного человека или супружеские союзы, но и целые социальные системы. Так происходит, например, с системой образования.

С позиций традиционализма система образования — это пространство встречи поколений, где старшие передают в дар младшим то, чем духовно и культурно богаты сами. В основе традиционной модели образования педагогический консенсус: общность представлений о педагогической сверхзадаче. Аллегорически ее можно представить в виде цветка­ромашки (рис. 1). «Лепестки цветка» отражают предметное многообразие и основные направления учебной и неучебной деятельности. «Сердцевина цветка», скрепляющая лепестки воедино, символизирует педагогическую сверхзадачу: личностное развитие и нравственное воспитание ребенка. Педагогическая сверхзадача — это сфера сложения усилий. Для педагогического сообщества, призванного сеять разумное, доброе, вечное, представление о педагогической сверхзадаче является профессионально­мировоззренческим ориентиром и «точкой отсчета», необходимой для обеспечения осмысленности, преемственности и безопасности образования.

Рисунок 1. Аллегория «Система образования»

Под лозунги «оптимизации» и «модернизации» (по сути — постмодернизации) современное образование встало на путь примитивных технократических преобразований, отступившись от задач воспитания в угоду экономической и бюрократической целесообразности. Современная система образования, подобно шагреневой коже, сжимается и вырождается в сферу услуг. Идет ползучая депедагогизация образования: педагогическая деятельность подменяется репетиторством, анимацией (организацией развлечений) и разгадыванием кроссвордов под названием ГИА и ЕГЭ. Внутри образования складывается гнетущая атмосфера «обюрокрачивания» и «осуетления». На фоне угрожающей десолидаризации общества в лоне образования созданы условия для возгонки человеческой гордыни (рейтинги, конкурсы, самопрезентации, портфолио, имидж), при этом сущностные аспекты развития и образования детей выносятся «за скобки» содержания педагогического процесса. Сказанное отнюдь не умаляет живую и осмысленную работу с детьми, которая сохраняется, но уже скорее не благодаря, а вопреки общей тенденции.

Некоторые отличительные особенности традиционной и постмодернистской моделей образования представлены в таблице 2.

Психологические эффекты антропологического
кризиса у детей

Антропологический кризис и постмодернизация образования уже в полной мере затронули подрастающие поколения. В последние годы в рамках консультационной и коррекционной работы с несовершеннолетними мы систематически сталкиваемся со следующими проблемами.

Во­первых, это разнообразные проявления аномального эгоцентризма, сдвиг в умонастроении и поведении детей от естественной детской романтичности к противоестественной расчетливости и скептицизму. В поведении детей дошкольного и школьного возраста наблюдается гипертрофированное своенравие, поверхностность и/или приземленность интересов, моральная незрелость или моральная распущенность, отсутствие чувства здоровой сентиментальности по отношению к другим, склонность к пренебрежению социальными и нравственными нормами. Основным источником перечисленных отклонений личностного развития являются дисфункции родительско­детских отношений и недостатки воспитания в семье. Вместе с тем эти нарушения спровоцированы дезориентирующим и растлевающим влиянием на сознание детей массовой культуры потребления и откровенной контркультуры, насаждаемых современными СМИ и индустрией развлечений.

Во­вторых, это формирование зависимостей химического и нехимического генеза. Так, у детей и подростков все чаще выявляются признаки кибермании (одержимого увлечения компьютерными играми) и интернет­зависимости. Как правило, мы сталкиваемся с двумя типами ситуаций. Сначала это легкомысленно­попустительское отношение со стороны родителей, когда они не придают значения страстному увлечению ребенка или, более того, используют компьютерные игры в качестве поощрения, например, за хорошие оценки в школе. Позднее, когда незаметно утрачивается контроль над ситуацией, растерянные родители признаются в своем бессилии перед зависимым поведением ребенка.

В­третьих, это массовые негативные явления, обусловленные последствиями реформирования отечественной системы образования. Среди них субклинические нарушения психоэмоционального состояния и отклонения в поведении детей дошкольного возраста, спровоцированные порочной практикой интенсивного вовлечения детей в учебные формы деятельности в рамках программ «подготовки к школе». Здесь цель так называемого «предшкольного образования» сводится к «натаскиванию» детей к школе. Данная тенденция сопряжена с пренебрежением возрастных интересов, возможностей и особенностей детей и в итоге оборачивается существенными рисками для их здоровья и развития. Далее следуют проблемы дефицита мотивации учебной деятельности и школьной неуспеваемости среди учащихся начальной и средней школы, обусловленные ранней «интеллектуализацией» и форсированным началом школьного обучения. Они влекут за собой сначала защитный регресс, когда дети вместо того, чтобы усердствовать в учении предпочитают играть, а в итоге оборачиваются функциональными нервно­психическими расстройствами и деформациями личностного развития школьников. Кульминацией становятся проблемы апатии или протестного поведения учащихся старшей школы, вызванные тем, что учебный процесс снова принимает форму «натаскивания», теперь уже на ГИА и ЕГЭ. Родители сетуют, что не могут по утрам разбудить детей, поднять и отправить их в школу, или дети уходят из дома в школу, но до школы так и не доходят. При этом в рамках консультативных бесед и психологической диагностики клинические (болезненные состояния) или социально­психологические (конфликты со сверстниками или учителями) причины не выявляются.

Получается, что современное общество воспроизводит поколения самозамкнутых, деформированных и деморализованных людей, уязвимых и податливых к проискам врага рода человеческого. В этой связи часто вспоминается Кай — герой сказки Г.Х. Андерсена «Снежная королева». Сердце мальчика, которому в глаз попал осколок разбитого дьявольского зеркала, «оледенело», по сути, стало невосприимчивым к истинному, доброму и прекрасному, и его внутренний мир опустел. Созерцая эту картину, начинаешь остро чувствовать и осознавать, как современным детям, закупоренным в компьютерных играх­стратегиях и заблудившимся в социальных сетях, не хватает живительного опыта добрых дел, духа мальчишеского братства и чувства причастности к непреходящим ценностям, которые, выражаясь словами из песни Сергея Трофимова «Родина», «не купить и не отнять».

О мотивах суицидов и основах детской жизнестойкости

Теперь вернемся к центральному вопросу нашего обсуждения. Анализ мотивов совершения детьми и подростками самоубийств за период 2009­2010 гг. показал, что чаще всего несовершеннолетние сводили счеты с жизнью по причинам:

• семейных разногласий и конфликтов, боязни наказания со стороны родителей;

• неразделенных или прерванных романтических отношений (в подростковом возрасте дети уверены, что первая любовь — это навсегда, и относятся к ней крайне серьезно).

Среди других поводов для суицида выявлены:

• конфликты со сверстниками и друзьями;

• учебная неуспеваемость, низкий уровень школьной адаптации;

• бестактное поведение отдельных педагогов (психологическое насилие), конфликты с учителями;

• демонстративное поведение с суицидальными намерениями, повлекшее за собой смерть;

• тяжелая болезнь или смерть близких родственников;

• антисоциальный образ жизни родителей (алкоголизм и безработица);

• лишение родителей родительских прав;

• аддиктивное поведение (наркотики, алкоголь и пр.), которое влечет за собой финансовые проблемы и проблемы с правоохранительными органами;

• боязнь уголовной ответственности за совершение правонарушения;

• осознание собственного виновного поведения;

• подростковая беременность;

• сексуальное насилие (зачастую ребенок считает себя виноватым в произошедшем);

• физические недостатки ребенка;

• наличие психического заболевания;

• низкий уровень жизни;

• влияние деструктивных сект и субкультур.

Cуицидологические исследования опровергли утверждение, что большинство самоубийц — душевнобольные. Выяснилось, что количество душевнобольных среди самоубийц не превышает их числа среди тех, кто умирает своей смертью. То есть суицид в общем случае мало связан с психическим расстройством. Так же развенчан миф о том, что чаще сводят счеты с жизнью дети из социально неблагополучных семей.

Существенную роль в этиологии суицидального поведения несовершеннолетних играет размещение в информационно­телекоммуникационных сетях общего пользования информации, популяризирующей самоубийства, провоцирующей ребенка на лишение себя жизни. В интернете образуются стихийные «клубы самоубийц», предлагающие своим посетителям «тысячу способов уйти из жизни». В свободном доступе видеоролики, содержащие презентацию изощренных способов ухода из жизни.

Чаще всего самоубийство — это шаг отчаяния в переживании ситуации, которая субъективно воспринимается как неразрешимая. Главный вопрос, который должны задать себе взрослые: как мы не заметили, что с ребенком что­то не так? Маркерами суицидального риска являются следующие особенности несовершеннолетних:

• резкие перемены в настроении и поведении;

• сильные эмоциональные колебания;

• самоизоляция: уход в себя;

• депрессия: эмоциональный упадок;

• агрессия: немотивированные вспышки гнева, ярости, жестокости;

• нарушения аппетита;

• прямые или косвенные высказывания суицидальных намерений;

•  прощание и раздача подарков окружающим.

Есть общее правило, которым следует руководствоваться родителям и педагогам: обращайте внимание на необычное поведение ребенка — видимо что­то произошло или изменилось. Это повод задуматься, поговорить с ребенком или проконсультироваться у специалиста.

Обзор поводов для суицидальных попыток среди несовершеннолетних помогает нам увидеть и понять, что ориентированное на традиционные духовные ценности синергийное общество либо не допускает перечисленные факторы риска, либо амортизирует их за счет качественных отношений между взрослыми и детьми: эмоциональной чуткости, заботы и воспитания. Взрослые (родители, родственники, педагоги, специалисты, священнослужители), мобилизованные на совместное решение педагогической сверхзадачи, обеспечивают детям дружелюбную, экологичную, духовно и культурно обогащенную среду развития и воспитания. Благочестивый пример старших и духовное единение с ними более всего защищает младших от пагубы. Полноценная детско­взрослая со­бытийная общность не только удерживает ребенка от безоглядных действий и отчаянных поступков, но и наделяет его силой жизнелюбия, трудолюбия, любознательности и человеколюбия. Со­бытийная общность теоцентрична. Ее праобраз дан в наставлении святого подвижника VI­VII вв. аввы Дорофея. Он начертал окружность и разъяснил: окружность — это мир людей; радиусы — это отдельные люди; центр круга — это Бог; чем ближе человек к Богу, тем ближе он к другим людям; чем дальше люди от Бога, тем дальше они друг от друга.

Выводы

Пришло время вернуться к поставленным вначале вопросам и дать, по возможности, лаконичные ответы. Проведенный анализ культурно­исторических и духовно­психологических предпосылок суицидального поведения несовершеннолетних позволяет сделать ряд выводов.

1. Суициды связаны с антропологическим кризисом, в основе которого отпадение от духовной традиции. Ориентация людей на суррогатные ценности влечет снижение синергийности в обществе, вызывает деструктивные и аутодеструктивные формы поведения (включая суицидальные попытки), приводит к общему падению жизнеспособности.

2. Детские суициды относятся к сфере коллегиальной ответственности взрослых.

3. Основным фактором, оберегающим ребенка от суицидального поведения, является качество отношений с естественным человеческим окружением, прежде всего — со значимыми взрослыми.

4. Основные способы предупреждения суицидов среди несовершеннолетних — это основанная на любви забота и воспитание детей в духе святоотеческой традиции; все остальное — в дополнение к заботе и воспитанию, но никак не наоборот.