Газета "Вестник" №7-2012

Как обычно, после послушания, прихожу на источник преподобного Пафнутия Боровского. Захожу в домик с навесом, где купель и раздевалка. В раздевалке уже есть желающие иску-паться: две улыбчивые молодые паломницы и матушка средних лет с видом строгим и хму-рым. Паломницы радуются - впервые приехали в Оптину, первый раз на источнике. Они жизнерадостно читают молитву святому Пафнутию. Затем одна из них, счастливо улыбаясь, говорит другой:
- Ну, вот, а теперь искупаемся!
Со скамейки подает грозный голос строгая матушка. Это голос неумолимого судии, кото-рый часто устраивает окружающим свой собственный «маленький страшненький суд»:
- Что-о-о?!!! Что вы сказали?!! Купаться?!! В бане купаться будете! Мылом намылитесь! Мочалкой натретесь!
Паломницы приходят в ужас. Все было так тихо и радостно, и вдруг такая гроза...
Робкий голос:
- Матушка, простите, мы не так выразились, наверное...
- Выразились!!! Выражаться дома на мужей будете! Нельзя говорить «купаться» о святом источнике!
- А как можно?
- Нужно говорить «исцеляться»! Вот, дескать, сейчас исцеляться будем. Поняли?!!
- Поняли, спаси Господи, матушка! Таня, давай ты первая исцеляйся, а я уж за тобой.
- Да, Леночка, а то там Петр Иванович, наверное, нас уже ждет на улице. Как ты дума-ешь, он уже искупа, ой, исцелился?
Из соседней мужской купальни доносится пофыркивание и плеск воды.
- Нет, Таня, похоже, он еще в процессе исцеления...
Грозная матушка внимательно слушает диалог и одобрительно кивает головой.
А я вспоминаю, где я встречала эту строгую матушку и слышала этот грозный голос... Вспомнила. На днях в паломнической трапезной я сидела за столом с молоденькой мамоч-кой, на коленях у которой был сынишка лет двух. На улице жарко, и личико малыша было розовым, вспотевшим. Он потянулся к кувшину с компотом обеими ручонками. И юная ма-мочка даже хотела дать ему попить, но раздался грозный крик: «Нельзя! Еще не помоли-лись, а они лезут! Не трогать ничего на столе!»
Ребенок испугался и заплакал, а мамочка принялась его утешать. Мы, сидевшие за сто-лом, промолчали. Конечно, сейчас все соберутся, помолимся, и можно будет приступить к трапезе. 5 -10 минут можно потерпеть... Начни спорить с грозной матушкой, будет конфликт за трапезой в монастыре...
Сынишка успокоился, а его мамочка оглядела нас, сидящих за столом, и грустно спросила:
- Где же ваша любовь, сестры?
У меня до сих пор в ушах ее грустный тихий голос...
Мои воспоминания прерываются знакомым грозным криком:
- Стой!
Перепуганная Таня застывает, занеся ногу над водой купальни. Я вспоминаю детскую игру в «Замри». Мне становится смешно, и я еле удерживаюсь от того, чтобы не прыснуть.
-  Ты куда левой ногой в святой источник лезешь?!! Все с правой руки и с правой ноги де-лай! Поняла? К иконам с правой стороны подходи! И свечки правой рукой подавай! И в ис-точник правой ногой! Слева-то, знаешь, кто сидит?!!
- Зинаида, ты чего тут расшумелась-то? - в дверь незаметно вошла маленькая веселая старушка:
- Чего, говорю, кричишь-то? А матушка-то тебя потеряла на огороде с утра. Ты, почему грядку-то бросила недополотую? Занедужила? Во-о оно как. Ну, судя по голосу, что я за сто метров до источника слышала, видать, дело на поправку пошло? А то матушка сегодня вспоминала присказку одну:
-  Тит, а, Тит, пойдем молотить?
-  Брюхо болит.
- Тит, а, Тит, обед готов.
- А где моя большая ложка?
Суровая Зинаида мгновенно теряет всю свою грозность и как-то молниеносно исчезает из купальни.
Маленькая старушка весело спрашивает у до сих пор неподвижной Тани:
 - Ты чего, милая, застыла-то? Испужала она тебя? С правой ноги говоришь? А ты от страха забыла, которая из них правая? И теперь не можешь идти исцеляться? Мила дочь, да ты с любой ноги иди да купайся с Богом! Вот-вот! Окунулась? Вот и, Слава Богу! Мы-то купаемся да окунаемся, а исцеление-то сам Господь подает, если воля Его будет. Поняла, мила дочь? И вот еще что я тебе скажу: голову-то свою на плечах надо иметь. Так-то.