Газета "Вестник" №7-2012

События, разворачивающиеся вокруг ареста отца Ефрема, дают серьезный повод задуматься о современных проблемах в межправославных отношениях.
24 декабря минувшего года стало известно об аресте и тюремном заключении настоятеля мона-стыря Ватопед архимандрита Ефрема. Уже 28 декабря Святейший Патриарх Московский и всея Ру-си Кирилл направил письмо президенту Греции, в котором говорилось: «Не подвергаю сомнению полномочия органов греческого правосудия и выражаю надежду на справедливое и объективное решение по делу об имуществе Ватопедского монастыря. Вместе с тем испытываю недоумение в связи с применением тюремного заключения прежде судебного рассмотрения дела по существу в отношении монаха, не представляющего угрозы для общества и неоднократно выражавшего готов-ность сотрудничать со следствием. Считаю своим долгом донести эту нашу общую боль до главы греческого государства и просить освободить из-под стражи архимандрита Ефрема, настоятеля Ва-топедского монастыря на Святой Горе Афон».
Поддержку отцу Ефрему выразил и патриарх-католикос всей Грузии Илия II, а также ряд архиере-ев Элладской, Кипрской и Болгарской Церквей. В последующие дни многие православные недоуме-вали, почему молчит и остается в стороне священноначалие отца Ефрема. Если бы реакция Кон-стантинополя была столь же оперативной и принципиальной, то греческим властям было бы крайне трудно игнорировать единую позицию православного мира, и есть все основания полагать, что отец Ефрем сейчас уже был бы на свободе.
10 января Священный Синод Константинопольского Патриархата во главе с патриархом Варфо-ломеем наконец сделал заявление по данному вопросу, но у многих верующих оно вызвало еще большее недоумение и разочарование, чем предшествующее молчание.
Во-первых, в этом заявлении Константинопольский Патриархат хотя и выразил сожаление по по-воду ареста настоятеля Ватопедского монастыря, но вполне определенно дал понять, что поддер-живать своего пострадавшего клирика не намерен: «Вселенский Патриархат, уважая, как всегда, не-зависимость правосудия, избегает любого вмешательства в текущие судебные дела, принимая во внимание, впрочем, что он не осведомлен о содержании соответствующего дела».
Во-вторых, Константинополь негативно оценил выступление Московского патриарха в поддержку отца Ефрема, представив его как вмешательство в дела своей канонической территории: «Патриар-хат в связи со сделанными заявлениями со стороны братской Православной Церкви по вышеупомя-нутой теме напоминает, что нахождение на Святой Горе  -  ее канонической территории -православных монахов разных национальностей не придает ей всеправославного характера, кото-рый позволял бы вмешательство в какой-либо форме по ее поводу со стороны автокефальных Церквей».
 Читая эту отповедь, можно подумать, будто Патриарх Московский и всея Руси своим письмом в поддержку заключенного клирика совершил нечто небывалое и неведомое прежде в Церкви. Между тем подобные заявления и просьбы предстоятелей Поместных Церквей в поддержку притесняемых собратий - обычная практика, прослеживаемая как в древности, так и в настоящее время.
 Например, всего несколько лет назад весь православный мир отреагировал на тюремное заклю-чение архиепископа Охридского Иоанна, которому он был подвергнут в Македонии после того, как пришел в каноническое единство с Сербской Православной Церковью. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II точно так же обращался к президенту Македонии с просьбой об освобождении архи-епископа, и со стороны Сербской Церкви это справедливо было воспринято с благодарностью как знак братской поддержки. Более того, президенту Македонии в январе 2004 года направили письма архиепископ Афинский Христодул и Константинопольский патриарх Варфоломей - по-видимому, нисколько не считая это вмешательством в дела Сербской Церкви.
 Еще ранее, когда Элладская Церковь весной 1967 года находилась в конфронтации с правитель-ством, которое в итоге вопреки воле иерархии распустило Синод и вынудило уйти на покой архиепи-скопа Афинского Хризостома, патриарх Алексий I 17 мая 1967 года направил греческому королю Константину телеграмму, в которой выразил глубокое огорчение событиями, происходившими «на земле возлюбленной нами древней Эллады».
Обращаясь к совсем древним временам, можно увидеть, например, как святитель Николай Мис-тик, патриарх Константинопольский, написал в 917 году халифу ал-Муктадиру письмо с просьбой прекратить начатое им разрушение православных храмов на территории халифата.
Поневоле обращает на себе внимание столь значительная разница в позициях двух Константино-польских патриархов, разделенных тысячелетием: один не мог оставить без внимания страдания православных христиан иных Поместных Церквей, а другой не выказывает поддержки даже своему собственному клирику, оказавшемуся в беде. И более того: недоумение и возмущение многих ве-рующих как в Греции, так и в России вызвала позиция Синода Константинопольского Патриархата, которую можно кратко выразить словами: «и сами не будем помогать, и другим не дадим».
 Митрополит Калавритский и Эгиалийский Амвросий пишет: «Особенно неприятно нас поразил тот факт, что таким образом Вселенский Патриархат, предоставляя несчастного отца Ефрема, то есть своего человека, его судьбе, не позволяет и другим разделить вместе с ним его несчастье. То есть он отказывает членам вселенской православной общности, к которой также относятся и русские, в применении апостольских слов  «радоваться вместе с теми, у кого есть повод для радости, и пла-кать вместе с теми, кто страдает! »(Рим. 12: 15).
 Познакомившись с текстом синодального заявления, многие задаются вопросом: как так могло получиться, что Константинопольский Патриархат оказался «не осведомлен о содержании дела» - то есть обвинений, выдвинутых против одного из его самых выдающихся клириков и к тому же на-стоятеля святогорской обители,  - ведь этому делу уже более трех лет? Почему за 17 дней, про-шедших с ареста отца Ефрема и до заседания Синода, никто из команды патриарха не озаботился осведомиться о содержании дела и доложить Синоду? Неужели событие, которое всколыхнуло весь православный мир, показалось для Фанара столь мелким и заурядным?
Странно видеть, что Константинопольский Патриархат, обычно столь активный и громкий, когда речь заходит о требованиях почестей и повиновении со стороны других, оказывается столь тих и сдержан, когда дело касается того, чтобы самому помочь, поддержать кого-то - и даже не просто кого-то, а собственного архимандрита.
 Возникает вопрос: почему Московский патриарх может написать президенту Греции письмо с просьбой освободить отца Ефрема, а Константинопольский не может? Почему архиереи Кипрской и Элладской Православных Церквей могут посетить в тюрьме отца Ефрема, а ни патриарх Варфоло-мей и вообще ни один архиерей Константинопольского Патриархата этого не могут?
Все, на что хватило Константинопольский Патриархат, - это снова напомнить про собственные права и почести, которые будто бы оказались под угрозой из-за письма Московского патриарха. Но как может повредить канонической целостности и церковно-административному порядку Константи-нопольского Патриархата письмо об изменении меры пресечения для отца Ефрема? Взгляд на жест помощи конкретному человеку как на попытку захватить управление Святой Горой - это что-то со-вершенно немыслимое и близкое к абсурду.
Особенно если учесть, что еще 5 января, то есть за пять дней до заседания Константинопольского Синода, на греческом языке было опубликовано интервью митрополита Волоколамского Илариона, в котором он подчеркнул, что Русская Православная Церковь нисколько не ставит под сомнение ка-ноническую подчиненность Афонской горы Константинопольскому Патриархату.
 В том же интервью владыка Иларион отметил, что «наша Церковь вообще всегда выражает свою озабоченность в случаях, когда где-либо христиане подвергаются преследованиям или дискримина-ции. Я не считаю это вмешательством в чужие дела. Когда, например, в Египте убивают христиан-коптов и патриарх, члены Священного Синода выражают солидарность с ними, разве это является вмешательством? Нет, это вполне естественное проявление солидарности с гонимыми христиана-ми. Когда уважаемый афонский игумен, которого знают и поддерживают монахи Святой Горы, мона-хи его собственного монастыря, Священный Кинот, которого знают и любят многие люди в России, то это вызывает недоумение и негодование очень многих людей, и они доступными им способами выражают свою солидарность».
Продолжение следует.