Газета "Вестник" №20-2012

Осень сменила лето и принесла новые проблемы. На соседней горе появились экологические беженцы - хевсуры - с огромной отарой овец, которую пригнали сюда со своих снежных вершин на зимовку. Овцы, как саранча, сжирали остатки жухлой травы, не оставляя ничего для Елениных коз. Но это было еще полбеды. Вокруг овец носились огромные кавказские овчарки. Приходить к Елене стало невозможно. Медведеподобные монстры кидались на каждого прохожего, норовя порвать на куски. Все просьбы привязывать их хотя бы в течение дня оставались без отклика.

Елена с огромным трудом, призывая на помощь всех святых, теперь редко спускалась в город, чтобы причаститься и закупить продукты. Все, кто был в курсе этой истории, смотрели на ее измученное лицо, жалостливо охали и качали головами:

- Ну, как вы там? Вот искушенье-то!

- Помоги тебе Господи!

- Может, в полицию заявить?

Елена терпеливо выслушивала бесполезные советы и только смиренно отвечала:

- Господь выше сил креста не дает. Иду с молитвой «Да воскреснет Бог» и двумя палками от собак отбиваюсь. Кое-как прохожу.

Поохав и поругав хозяев овчарок, прихожане мирно расходились, дескать, «что тут поделаешь, каждому свое». А те, кто не уходил, предлагали разное.  Элисо, как и подобало верующей со стажем, говорила:

- Надо усилить молитву. Давайте Псалтырь читать все вместе.

Семен, и в хорошее время немногословный, теперь просто убито молчал. Тамара, как человек здравомыслящий, робко заикнулась:

- А может, коз продать и в город спуститься? Хевсуры там надолго.

Но Елена грустно вздыхала:

- На что мы жить будем? У меня на это нет благословения.

- Нет,  потому что не умеете настоять своем, - влезла бесцеремонно Варвара. - Надо Гочу к этой разборке привлечь! Куда он, кстати, делся?

- Гоча очень серьезно постится. На хлебе и воде сидит. - Елена осенила себя крестом. - Грехи замаливает. Его беспокоить сейчас никак нельзя. Первый пост его жизни. Он очень ослаб и дома лежит.

- Нашел время лоб расшибать?! - разозлилась Варвара. - Лучше бы вам помог на гору хлеб таскать и хевсуров на место поставил. Фанатизм какой-то!

Тут еще Лика - одного ума с Варварой - свой вариант вывалила:

- Давайте, Елена Николаевна, я своих ребят-гвардейцев приведу. Они им живо рога обломают! А че? Чем плохо?

Елена замахала на них  руками:

- Да что с вами, девочки? В Рождественский пост и столько грехов набирать? Я уж как-нибудь сама, с Божьей помощью.

А тут еще Элисо  подлила невзначай масла в огонь, шепнув кому-то: «У Гочи от старой жизни где-то пистолет припрятан». Варвара неуемная это запеленговала и давай вперед с новой идеей:

- Вот и шикарно! Пусть меня стрелять научат. Я всех собак перебью, раз хозяева без понятия. А Гоча, нехай себе, пусть дальше постится.

Елена чуть не заплакала с досады:

- Да что ты несешь сегодня? При чем здесь бедные животные? Все! Кончено! Пусть все будет, как было. От своего креста не побегу,  - взвалила она на спину набитый хлебом рюкзак, перекрестилась на алтарь и пошла к выходу.

Состав болельщиков долго так и сяк рядил, пока не пришел к консенсусу: ждать Рождества, когда Гоча окрепнет. А потом собраться кучей, закупить продуктов, сколько можно на себе унести, вооружиться палками и идти на прорыв через собак.

Так  все и вышло.

После Рождества пошли сначала  в полном боевом порядке к Гоче на его гору. Варвара, мало надеясь на свои кособокие молитвы, прихватила кухонный нож подлинее.  Элисо и Нино запаслись дубинками. Только Лика  была без оружия, но угрожающе-нервно сжимала кулаки.

Для Элисо, которая панически боялась тараканов, петухов, а уж собак тем более, такая экспедиция была верхом героизма. Вот уж, воистину, любовь сильнее страха. А для Нино, привыкшей в своей деревне с собаками воевать, наоборот, плевое дело.

Гоча, как увидел их у ворот своей фазенды, расцвел майской розой:

- Ва-а! Мои сестрички пришли! Давайте заходите.

Зашли. Небольшая комната, железная печка в углу, дощатые крашеные полы, у окна грубо сколоченный стол и вокруг него табуретки. Мерико-молчунья быстро выставила на стол самодельный сыр, только испеченное мчади (кукурузные лепешки), домашнее вино и зелень.

И пошло-поехало. Гоча дорвался до тостов:

- За Рождество!

- За Грузию - удел Божьей Матери!

- За всех хороших людей, где бы они ни были!

 Чем дальше, тем цветистее:

- Хочу этот маленький стакан выпить за то, чтобы Господь дал нам такую большую веру, как у Марка Афонского. Помните, как он объяснял одному монаху  силу молитв: «Сказал я горе: «Двинься к морю». Гора стала двигаться. -  «Э-э, остановись, -  говорит святой Марк,  -   я не с тобой, а с братом разговариваю». И гора послушно застыла.

Для Варвары это было последней каплей. (Грузинское застолье - это вам не русское, на скорую руку: «Будем здоровы», хлобыстнул и пошел. Люди тут часами сидят. За каждый тост надо  в отдельности выпить да еще что-то свое красивое сказать).  А торопливой Варваре уже было невтерпеж. Вот и ляпнула она, прервав Гочу:

- Пока мы здесь время теряем, лучше бы у Елены лишнее бревно распилили.

Тут уже взвились Нино с Элисо:

- Тамаду перебивать - последнее дело! Совсем в тебе веры нет. Конечно, где твоим армянским мозгам оценить наши грузинские обычаи и вино, которое человек от души выставил. Постыдилась бы!

Варвара на это окрысилась:

- Предпочитаю еврейскую деловитость с немецкой пунктуальностью! - и Лике-немке по-свойски подмигнула.

Сестры во Христе недобрым словом помянули христопродавцев и масонов. Чуть было склока не началась, да Гоча со смехом разнял:

- Я сам наполовину армянин. Вы меня, девочки, тормозите, если начну много болтать. Никак не могу свое многословие преодолеть. От многого Господь меня избавил, а от сигарет  и  «ля-ля-фа-фа» - пока нет.

В общем, с канителью, но все же вышли из дома, и через час, миновав собачий кордон, были у Елены. У отшельницы при виде каравана  с «большой земли» радостно засияли голубые глаза. Толстушка Элисо - бессменный казначей - с порога стала рапортовать о закупках и тратах. Елена отмахивалась от дотошной Элисо: «Потом, потом» - и жадно выспрашивала:

- Что нового в храме? Как наши батюшки? - и, поворачиваясь к Гоче,  - Как отец Лаврентий в Сиони?

Ей отвечали вразнобой. Много чего при «встрече на Эльбе» было рассказано, обсуждено и осуждено в горячем, до хрипоты споре. Причем Лика с Варварой за свой экстремизм неизменно оказывались в греховном меньшинстве...

Позже было еще несколько таких экспедиций во всеоружии. Словом, общими усилиями дождались весны, а там -  самоликвидации пришельцев с овчарками: ушли они восвояси.

Мария Сараджишвили