Газета "Вестник" №9 - 2013

У каждого человека, наверное, есть книги, которые хочется перечитывать. Для православного человека это, конечно, в первую очередь Библия, Евангелие. Но есть книги, перечитываемые как любимое художественное произведение или в соответствии с профессиональными интересами. И часто бывает так, что открывается что-то новое, ранее не замеченное, или то, до чего с течением времени, приобретением опыта и мудрости, наконец-то дорос.

Так получилось, что для меня уже несколько лет такой настольной книгой стала книга «Историко-археологическое и статистическое описание Свято-Пафнутьев Боровского монастыря» архимандрита Леонида (Кавелина), изданная еще в XIX веке.

Вначале это было изучение удивительных подробностей жития преподобного Пафнутия Боровского, вызывающее глубокое преклонение перед личностью преподобного и величием его духовного подвига. Затем захотелось, вооружившись детальным знанием жития, разгадать сюжеты фресок нижнего яруса монастырского собора Рождества Пресвятой Богородицы, посвященного преподобному Пафнутию. Потом очередь дошла до раздела «Драгоценности» - о редких книгах в монастырской библиотеке, о хранившихся веками в ризнице исторических реликвиях. И тут я потрясенно заметила, что еще в 1894 году здесь хранилась риза преподобного Пафнутия, а к ней епитрахиль и тканый пояс. Как известно, преподобный Пафнутий преставился в 1477 году. Как могла остаться нетленной риза из хрупкого шелка, ведь уже тогда ей было самое меньшее 420 лет?! То, что риза была цела, это, конечно, чудо. Куда же она потом могла деться? Тайну ее исчезновения надо было, видимо, искать в описях монастырского имущества, в актах изъятия ценностей после революции семнадцатого года.

Отец Леонид дал краткое, но очень точное описание ризы, епитрахили и пояса. Это было богатое одеяние для торжественных праздничных служб. Ведь хорошо известно, что обычно преподобный Пафнутий «оставлял себе самое худшее», ходил в рубище. Только по сообщенным отцом Леонидом признакам и можно было обнаружить ризу в описях монастырского имущества до 1925 года. В этих документах уже не сообщалось, что одна из риз принадлежала Боровскому чудотворцу: просто был помещен перечень восьми драгоценных риз. Далее выяснилось, что в 1926-27 гг. ризу забрали на реставрацию в ГИМ - Государственный Исторический музей. Печальная судьба остатков монастырского имущества, уцелевшего до 1930 года и пропавшего в годы войны в Пятницкой церкви, куда оно было вывезено, прибавила причин для волнения. А вдруг добросовестные сотрудники ГИМ ризу вернули, и она пропала безвозвратно? Но нет, на этот раз сработал принцип: не было бы счастья, да несчастье помогло. Оказалось, что ризу не вернули. Пока неизвестно, где она путешествовала несколько лет, но в 1936 году она оказалась в фондах отдела тканей и костюма ГИМ. Тогда и началась ее реставрация, которая до сих пор не закончена.

Только на третий запрос наместника монастыря игумена Серафима о судьбе ризы и некоторых других исторических реликвий, некогда принадлежавших монастырю, дирекция ГИМ ответила, что они целы, хранятся в различных отделах музея, и разрешила запрашиваемую фотосъемку. И после нудного, нескончаемого преодоления каких-то согласований и «оргтрудностей», наконец-то настал этот необыкновенный день - 22 ноября. Сфотографировать реликвии согласился отец Сергий Поляков, настоятель Рощинской церкви Рождества Пресвятой Богородицы, известный фотохудожник. Сказал: «Почту за честь». Но поездка, не буду вдаваться в грустные подробности, буквально до последней минуты была под угрозой срыва. Если бы не отец Сергий, поездка бы просто не состоялась. Но верилось в промысел Божий и помощь преподобного Пафнутия! Так и случилось, что, в конце концов, удалось сделать все, что на этот день было задумано.

Надо было снять несколько объектов, о которых я потом расскажу особо. А сегодня - рассказ о ризе. После работы в основном здании ГИМ на Красной площади мы отправились на другой конец Москвы - в филиал музея, расположенный в знаменитом Крутицком подворье рядом с патриаршим Крутицком теремом, теперь почти заброшенным, как большинство памятников архитектуры, не взятых в оборот олигархами. Некогда блиставший, как драгоценная шкатулка, великолепными изразцовыми, майоликовыми украшениями, терем стоит грязный, запыленный, зияя пустыми окнами. Один из корпусов на подворье, в котором хранится риза, четко разделен на две половины: одна без следов реставрации или ремонта, грязноватая и печально-скромная, другая - выкрашенная в ярко-красный цвет (под кирпич?), с вызывающе белыми переплетами евроокон. Вы догадались, куда надо было направляться нам? Естественно, в старую половину; отремонтированную занимал какой-то офис.

У нас имелась предварительная договоренность о съемке, поэтому нас ждали. Вежливая охрана проводила нас на второй этаж. Одна из сотрудниц, Н.В. Суэтова, быстро исчезла среди многочисленных высоких шкафов, где хранятся фонды. Сквозь стекла просвечивали какие-то необыкновенно тонкие кружева и замысловатые старинные вышивки. Здесь нет экспозиции, только хранилище. Через несколько минут Нина Владимировна вышла к нам, бережно неся на вытянутых руках большой плоский сверток, завернутый в папиросную бумагу. Просто не верилось: «Неужели вот оно - чудо, неужели мы сейчас его увидим?» Сверток положили на большой стол. Прибежали еще сотрудники - посмотреть. А потом медленно подошла, опираясь на палочку, пожилая женщина, перед которой все почтительно расступились. Нам ее представили. Оказалось, что это Л.В. Ефимова, бывшая зав. отделом тканей, автор ряда книг по истории тканей и вышивок. Она сказала нам, что, прослышав о намеченной съемке, специально приехала, чтобы еще раз посмотреть на ризу - редкий экспонат, который до этого фотографировали лишь однажды в 1969 году для ее книги. Ризу вынимают на свет Божий крайне редко, вот почему все и сбежались, молодые сотрудники смогли увидеть ее в первый раз. Я была уверена, что риза хранится, как положено, в комплекте с епитрахилью и поясом, но этих двух деталей не было. Сотрудники о них ничего не знают. Правда, это как-то подозрительно: они даже не поинтересовались, что же это были за вещи.

Предварительно я несколько раз созванивалась с Ниной Владимировной, обговаривая условия съемки, и была опечалена тем, что нам неумолимо объявили, что снимать ризу можно только в сложенном виде. Практически это означало, что можно сфотографировать лишь вышитое оплечье. На мои просьбы развернуть ризу отвечали: «Вы не представляете, какая она ветхая, ни в развернутом виде, ни тем более на весу снимать ее нельзя. Это же пятнадцатый век!»

Однако наша пожилая спасительница сама попросила развернуть ризу, и ей отказать не посмели. Опять повезло! Нина Владимировна надела тонкие белоснежные перчатки и стала разворачивать бумагу. Все затаили дыхание. Но перекрестились только мы: отец Сергий и я. То, что сердце у меня билось быстрее, - это совершенно точно.

Риза была сшита из белой шелковой ткани - драгоценной камки ручного ткачества. Патина времени придала белой когда-то ткани цвет слоновой кости. Зная, что преподобный Пафнутий был небольшого роста, удивились, увидев, какая риза большая. В длину - почти два с половиной метра, а по низу - метров пять. По покрою риза равновеликая, одинаковая по длине, колоколом, почти «полусолнце». Оказалось, что ее длина регулировалась пуговицами под оплечьем, к которым риза пристегивалась петельками. Какое великолепное оплечье!

Оно кажется даже не вышивкой, а ювелирным изделием. Его сделали из синей шелковой тафты, которую сплошь покрывают выпуклые серебряные позолоченные пластинки, круглые дробницы диаметром чуть больше сантиметра, и прямоугольные «плащики». Все пространство между ними и края оплечья вышиты морским жемчугом, называемым кафским или бурмицким, более дорогим, чем мелкий, речной. По описям 1919 года я знала, что 8 дробниц утеряно, а жемчуг местами осыпался. А тут - чудо, все цело. Но это и был результат реставрации, которая, к сожалению, производится очень медленно и до сих пор не окончена. Впереди на ткани ризы видны вытертые места, здесь ткань придется восстанавливать художественной штопкой, чтобы реставрировать рельефный рисунок. Нам разрешили ткань осветить. Риза лежала на длинном-предлинном столе и казалась сшитой из гладкой ткани. Было странно, о каком говорилось рисунке? Но когда отец Сергий включил яркий софит... стал виден чудесный рельефный рисунок «под кружево» - как будто из бутона распустился цветок. Чудеса, как видите, продолжались. Музейные сотрудники вскоре стали требовать выключить свет: «Это же пятнадцатый век!» Так отец Сергий и работал, включая на 2-3 минуты свет и выключая его. Поскольку длинная риза плоско лежала на  столе, очень трудно было снять ее так, чтобы передать ее истинные размеры, получалось большое перспективное искажение. Но даже приподнять ее не разрешили, причитая все время: «Это же пятнадцатый век!»

На спине ризы под оплечьем оказался вышитый жемчугом крест, украшенный четырьмя дробницами из серебра с яркими эмалевыми вставками. По низу - золотошвейная неширокая тесьма с рисунком. Музейщики все выспрашивали нас: неизвестно ли, чей эта риза вклад или подарок. К сожалению, мы тоже не знали. Документов об этом не сохранилось. В ГИМе эксперты считают, что такой подарок был воистину царским: и по стоимости редкостной ткани ручной выделки и по уникальности вышивки.

Закончились съемки, погас свет, свернули чудо - ризу. На душе было радостно и легко. Благодать! Окрыленные удачным окончанием нашего дела, мы двинулись в обратный путь. Уже не были страшны какие-то просто апокалиптические московские пробки, даже казалось, что они куда-то исчезли. И все было хорошо! Но у Наро-Фоминска нас остановил гаишник. От резкого торможения под машиной как будто раздался стук. С гаишником - обошлось, но оказалось, что больше не работают тормоза, а дорога в этот день была скользкой. Но на всем оставшемся до дома отрезке пути все огни светофоров были зелеными, и нам ни разу не пришлось останавливаться.

Добравшись домой и наскоро перекусив, я кинулась к столу, чтобы поскорее записать все по свежим впечатлениям. Открыла церковно-славянский словарь. Он сам развернулся на странице со словом «риза». И я прочла: «Хотящему и ризу твою взяти, отдай ему и рубаху» (Мф. 5:40). Да, тут есть над чем крепко задуматься... Преподобный отче Пафнутие, скоропослушник наших молитв, моли Бога о нас!

Алла Тагиева