Газета "Вестник" №48-2012

Свято-Владимирский собор в Херсонесе

Мощи священномученика Климента

Окончание. Начало в № 47.

Русский священник Иаков Лызлов, побывавший в Инкерманском монастыре 1634 году, оставил важное духовное свидетельство, что в ХIV-XV веках монастырь из византийского стал русским. Сказание отца Иакова - ценнейшее свидетельство о том, как жили христиане и потомки христиан в Крыму после падения Византии, под турецко-татарским игом, и в каком состоянии находились христианские святыни. Иаков поднялся в Свято-Климентовский храм. Здесь, у левого клироса, увидел он «гробницу каменну, а в гробнице земля». Недолго раздумывая, Иаков принялся копать и обнаружил в гробнице «мощи наги нетленные», а «подле тех мощей друга мощи, кости наги». Иаков закрыл гробницу и вернулся в Севастополь.

Приехал он сюда снова на следующий год специально для «уведения» мощей, взяв с собой толмача. Прибыв в Инкерман, они дождались ночи («татарского ради зазору»), а потом пошли в храм и вынули из гробницы мощи, облачили нетленные останки в привезенные одежды и отпели панихиду «по всех православных християнех», поскольку не знали имен усопших, потом положили мощи в гробницу, покрыли покровом и отслужили молебен всем святым. Несколько дней они собирали сведения о мощах у местных греков и русских пленников. Греки сказали, что не знают, кому принадлежат останки, никаких свидетельств о них, ни устных, ни письменных, не имеют, поскольку обитель запустела и благочестие иссякло уже через десять лет после взятия Царьграда. Тут выступил белорус, которого звали Василий Хромой, и сказал: «Мне де здеся в городке сорок лет, и я де застал те мощи целы, а брада де была черна, продолговата, и одежда де была на мощах цела, а покрыт де был черным бархотом»...   И еще сказал Василий Хромой, что несколько лет назад татары, которые почему-то очень боялись нетленных мощей, вынули их из гробницы, отнесли в степь и закопали глубоко. Можно себе представить их ужас, когда утром обнаружилось, что мощи по-прежнему находятся в усыпальнице. Татары снова отнесли честные останки к той же яме и закопали еще глубже. «Наутрее мощи паки обретошася в той же гробнице»! Татары, «с великой яростию пришедше в церковь идеже мощи, яко львы рыкающе, окаяннии агаряне», решили, что останки выкапывают христиане - русские, греки или армяне, и в назидание им сделали так: накинули мощам на ноги веревку, привязали другой конец к лошади и погнали ее в степь, сбросили в яму и не только закопали, но и заложили сверху тяжелыми камнями, и поставили у могилы стражу, точно римляне у усыпальницы Христа. Но, как и в Евангельские времена, не помогли ни камни, ни стража... Тогда один татарин, живший от Инкермана верстах в двух, исполнился такой великой ярости, что пришел в церковь, вытащил мощи из гробницы, осыпая их проклятиями, и выбросил в окно с высоты пятьдесят сажен на землю, прямо в весеннюю грязь. В ту пору, как «поганый агарянин» свершал свое «всесквернавое дело», у него дома «невидимою силою побило вся сущая его и жену, и дети, и скот», а потом он и сам погиб, едва преступив свой порог. С тех пор татары мощи больше никогда не трогали и в церкви не появлялись.

На следующий день отец Иаков и его спутники поставили гроб с нетленными мощами на повозку, заложили его сверху камнями и отправились к себе в стан. Но перед самым отбытием на родину одному из паломников (вероятно, это был сам священник Иаков, не назвавший свое имя по смирению) явился во сне святой, образ которого они видели слева от гробницы - «ростом велик, одежда как на Дмитрее Мученике Селунском» - и строго-настрого запретил увозить из Крыма его останки: «Мните мя, о друзи, взяти мощи моя на Русь, а аз убо хощу по-прежнему зде учинити Русь, а имя ми и память моя бывает в Семенов день».

Позже камень с искусно вырезанным расцветшим крестом и словами святого Симеона был вмонтирован в башню с въездными воротами крепости Каламита. В настоящее время  мощи и камень утрачены.

С горы над монастырем хорошо видна Северная бухта Севастополя. Когда Екатерина в сопровождении именитых и знатных гостей прибыла сюда, именно на этом плато был поставлен царский шатер. В определенный момент, когда обед был в разгаре, открыли пологи шатра, и изумленная свита увидела на рейде русскую эскадру кораблей, которая дала залп из всех бортовых орудий в честь Ее Императорского Величества. Но здесь преследовалась и иная цель - показать  иностранным гостям, насколько сильна империя, теперь имеющая выход к морю. Они были потрясены и подавлены, Екатерина торжествовала, а мы, с опозданием в несколько веков, тоже порадовались за ту Россию.

Далее нас ждал Херсонес. Да и мы тоже ждали встречи с ним и, как показало время, не напрасно:      

 Мечты о крыльях нас не обманули

 По волшебству вощеного билета

 Вы окунулись в древний зной июля

 Аттического медленного лета.                                                       

Водил нас по древнему городищу сотрудник херсонесского заповедника. Мы ходили по площадям и улицам античного поселения, дотронулись до туманного колокола, заглянули в катакомбный  храм, крыша которого была забрана решеткой на уровне наших ног. В этом городе крестился равноапостольный князь Владимир, здесь произошла его встреча с царевной Анной, а на месте его крещения сейчас стоит огромный двухэтажный Свято- Владимирский собор.

 Главное чудо ожидало нас там.  Когда мы вошли в него, в нижней церкви перед алтарем стояла большая икона святых благоверных князей Петра и Февронии, ради которой мы и приехали в Севастополь и встречи с которой ждали позже в другом соборе, даже не надеясь, что из-за стечения народа нам удастся приложиться к ней.

Сделаем несколько шагов в крестном ходе, помолимся, попросим ходатайства перед Господом и Его Пречистой Матерью и - Слава Богу за все,  большего нам  не надо,  думали мы.  А здесь перед иконой не было почти никого. Тихо и спокойно вся наша группа, не веря своим глазам и шепча слова благодарности Господу, поклонилась святым угодникам. Оставались считанные минуты до выноса иконы из храма. Мы застали окончание молебна. Потом, когда ее подняли на руки служители, все, кто находился в соборе, сели друг за другом в живую цепь и над  головой каждого была пронесена великая святыня. Наш большой мир сузился в эти мгновения до молитвенного плача о том, чтобы наши дети росли и жили христианами, чтобы не иссякали любовь и жертвенность, чтобы Россия выжила, поднялась и засияла. Мы шли за иконой по церковному двору, как по небу, не чуя ног и утирая слезы. За оградой стояла машина с открытым багажником. Икону положили туда и некоторое время багажник не закрывали и радушно приглашали   подходить,  прикладываться, молиться и прощаться.

Был среди нас  паломник, который не смог пройти на территорию заповедника, как выяснилось позже, за неимением денег на входной билет. Когда стало ясно, что в храме находится та самая икона, на встречу с которой мы ехали и ее вот-вот увезут, а один из нас этого не знает, сидит в автобусе и ждет, я помчалась к воротам, чтобы попросить охрану пропустить этого человека только  на 10 минут! Его пропустили, и в это время зазвучал колокольный звон - начиналась вечерняя служба. Мы бежали с ним к собору под звон колоколов, страшась опоздать. У Александра была больная нога,  он хромал, но торопился изо всех сил. Я летела с ним рядом и не могла избавиться от мысли, что мужчины и так в наших храмах немногочисленные гости, а вот такого, который  превозмогая боль и немощь, буквально отрывается от земли, чтобы припасть к иконе, я, пожалуй, вижу впервые. Он успел и ликовал, как ребенок.  Вот такую нечаянную радость подарил нам Господь.

А центр этого прекрасного города, с его набережной, многочисленными  памятниками,  Графской пристанью запомнился мне, как ни странно, историей с собакой. Она шла за нами, заглядывая в глаза, и оказалась среди людей на Графской пристани. Это одно из самых примечательных мест Севастополя. Прекрасная широкая лестница спускается прямо к морю и заканчивается довольно широким деревянным помостом, приподнятым над водой примерно на метр. Собака прошла его вдоль, останавливаясь и заглядывая вниз. Без слов было понятно, что в этот жаркий день она очень хочет пить. И вдруг одна из наших паломниц подошла к мужчине, который держал в руках бутылку с водой, и спросила, не может ли он дать немного воды? Тот с готовностью протянул бутылку, а женщина, сложив руки лодочкой, попросила налить для собаки. Лицо доброго дяденьки перекосилось от злобы, воду он тут же убрал и сказал, что всех собак нужно отлавливать и отстреливать. «Да что вы такое говорите?» - отшатнулась женщина и, опустив голову, опять подошла к нашей группе. Мужчина, видимо, сказал не все. Приблизившись к ней, он стал убеждать, что собаки бросаются на людей, вот и его знакомую недавно чуть не загрызли!.. А собака стояла неподалеку и страдающими глазами смотрела на всех нас. Другая паломница бросилась к мусорным контейнерам, взяла оттуда пустую бутылку, попросила рыбаков на пристани разрезать ее и побежала в ближайшее кафе за водой. Пока группа поднималась по лестнице, собака напилась и, весело виляя хвостом, умчалась по своим делам.

В пансионат мы возвращались другой дорогой. Трасса «Симферополь-Алушта» сама по себе отдельный экскурсионный маршрут. Здесь проходит самая высокогорная троллейбусная линия в Европе. Сады в окрестностях Симферополя, необычный по своей форме и красоте Чатыр-Даг, фонтан Кутузова и, конечно, Димерджи - одна из самый загадочных и своеобразных гор Крыма, не дают расслабляться и зовут любоваться ими снова и снова.

Маргарита Драгина