Газета "Вестник" №28-2012

Однажды в Васкнарве после всенощной протоиерей Василий Борин беседовал с нами о Царствии Божием, что дороже всех земных сокровищ и превыше всего. Слова старого священника обжигали с такой силой, что душа уже устремлялась в горняя, но тут одна женщина сказала:

- Батюшка, в горняя, конечно, хочется, но и кушать хочется. А цены как бешеные растут. Колбаса втридорога, не укупишь, а кушать что?

- Эх вы, навоз едите и на навоз надеетесь, - сказал отец Василий, оборвав беседу.

- Вот и я такая же, - посетовала я незнакомке, выходившей со мною из храма, - не о Царствии Божием думаю, а о том, где денег достать.

- Вам денег дать? - достала кошелек незнакомка.

- Да нет, тут другое. Благословили меня купить дом возле Оптиной пустыни, а денег не хватает.

- Давайте адрес, я пришлю. Сможете - отдадите, а нет - берите так.

- А вы что, богатенький Буратино? - обернулась я к ней, с интересом рассматривая красивую незнакомку в скромненьком платье от Версаче.

- Муж богатый. Но я вам из своих денег дам.

Так я познакомилась с будущей монахиней N, не догадываясь о том, что она уже втайне готовится к постригу и через девять лет уйдет в монастырь, уладив, наконец-то, свои мирские дела. Дела же моей подруги с Кавказа (назову ее так - люди ведь все живые) были настолько запутанными, что я не могла ничего понять. Как так - у ее мужа есть уже двое младенцев на стороне и фактически другая семья, а он с ревностью собственника требует от жены раболепного повиновения, и она уважительно слушается его? А через девять лет я наблюдала завершение той кавказской истории, когда бывший муж целовал землю у ног этой кроткой женщины и благодарил Господа, пославшего ему ангела, благоустроившего его грешную жизнь. По-разному люди уходят в монастырь, но эта женщина приняла постриг лишь после того, как воцерковилась вся ее прежде неверующая семья. Дети уже имели профессии и работали, а бывший муж, обвенчавшись с матерью своих детей, усердствовал в восстановлении храма и с упоением чадолюбивого отца показывал всем фотографии малышей, родившихся в новом браке.

Многого я не знаю о моей подруге, всегда улыбчивой и, казалось, безмятежной. Твердо знаю одно - своей веры она никому не навязывала, но лишь молилась за ближних и жила в беспрекословном послушании своему старцу схиигумену Илию. Мне тоже очень хотелось научиться жить в послушании. Хотелось, а не получалось. И Господь послал мне в помощь подругу.

То, что послушание - бесов ослушание, я знала не хуже подруги. Но «буквоедское» понимание послушания вызывало во мне протест, а подруга была «буквоедкой».

Вот конкретный пример. Приехала подруженька ко мне погостить, а я уже купила дом возле Оптиной пустыни. У подруги был обратный билет на самолет, а поскольку мне тоже надо было съездить в Москву, то решили мы ехать вместе. Я узнала расписание автобусов на Москву, а подруженька, признающая одно расписание - «как батюшка благословит», пошла в монастырь за благословением к старцу. Возвращается и говорит от порога:

- Ну все, поехали. Батюшка благословил и сказал: «Сразу же бери вещи и уезжайте».

Интересуюсь: а на чем мы поедем? Ближайший рейс на Москву только в полдень, а сейчас, кстати, утро и на улице дождь. Но подруга моя - дитя послушания: для нее сразу - значит сразу. Подхватила наши вещи и спешит на остановку. Я за ней - пререкаемся, не замечая, как рядом с нами притормозил «Мерседес».

- Пойми, - говорю, - автобуса на Москву полдня еще не будет!

А тут хозяин «Мерседеса» окликает нас:

- Вам в Москву? Садитесь.

Юркнули мы в теплое нутро «Мерседеса», блаженно отогреваясь после стылого дождя со снегом. А хорошо все-таки ездить по благословению старца - тут и «Мерседес» тебе подают. Однако сколько же стоит такое удовольствие?  Таксу до Калуги знаю, а до Москвы? Денег же у меня было в обрез. Но, когда в Москве мы достали кошельки, водитель даже обиделся:

- Да вы что? Не возьму. Я во славу Христа.

Вот она, радость благословенного послушания, когда все ладится и все славят Христа.

Благословение старца ехать сразу же имело для моей подруги особое значение - на следующее утро у нее был билет на самолет, а старец велел непременно съездить в Троице-Сергиеву лавру и разузнать об условиях поступления на регентское отделение семинарии. Рейсовый автобус прибывал в Москву уже вечером, в семинарию было бы не попасть. А так она успела съездить, все разузнать и запастись необходимой литературой для своей дочери Елены, заканчивавшей школу в этом году.

О том, что Елена готовится поступать в семинарию, дома старались не говорить, зная гневливость неверующего отца.

- Не будет этого, запомни! - властно сказал он жене. - Хватит того, что ты меня опозорила на весь Кавказ, а дочку позорить не дам.

«Позор» же заключался в том, что подруга давно перестала носить бриллианты и богатые ювелирные украшения, подаренные ей мужем. Словом, она оказалась отступницей в той языческой среде, где на все свои «табу» и предписания: в чем прилично и престижно появляться на приемах и какие нынче в моде меха и духи. Муж подруги даже радовался, что жена не ходит с ним на светские приемы, страшась увидеть рядом с собою «нищенку».

Между тем Еленка уже окончила школу и то готовилась поступать в семинарию, то бросала учебники, повторяя уныло:

- Папа все равно ни за что не разрешит!

- А ты готовься, доченька, за послушание, - убеждала мать. - Так батюшка благословил.

Сколько же они молились тогда преподобному Сергию Радонежскому, выучив акафист святому почти наизусть!

До начала приемных экзаменов оставалось четырнадцать дней, когда Елене явился во сне преподобный Сергий и сказал: «Иди ко мне». А 18 июля, на день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, в их город вошла кавказская война. Возле их дома разорвался снаряд, застрочили автоматы, и люди в панике хлынули в аэропорт. Самолеты брали штурмом, швыряя пачки долларов. И отец Елены заплатил немыслимые деньги, чтобы мать с дочкой улетели в Москву.

- Увози дочку, - кричал он жене срывающимся голосом,  - хоть в семинарию, хоть на край света, лишь бы дочка осталась живой.

Еленка улетела в Москву в чем выбежала из дома - в одном сарафанчике. Других вещей у нее не было. И уже в самолете она простудилась так сильно, что слегла с температурой под сорок. Готовиться к экзаменам она была не в силах, благо, что за послушание старцу изучила учебный материал заранее. Но к главному экзамену по пению она была фактически не готова. То есть музыкой Еленка занималась с детства, могла пропеть с листа любую вещь и даже объехала пол-Европы, солируя в детском хоре. Но православную музыкальную культуру не усвоишь вне храма, а в церковь отец запрещал ей ходить.

Помню, как возмущали меня эти запреты,  и я убеждала подругу, что ребенок все же должен ходить в храм, пускай и тайком от отца.

- Ты совсем как моя Еленка, - возражала она. - Та тоже мне говорит: «Папа ничего не узнает. Я ему с три короба навру - на дискотеку пошла, то-се». А зачем мне такой ребенок, который врет, не стесняясь, в глаза? Я ведь спрашивала батюшку, как поступить, а он велел жить по заповеди «Чти отца своего...».

И мать учила дочь почитать отца:

- Давай лучше, доченька, дома помолимся, а то папа расстроится из-за нас.

И от этой кротости домашних умягчалось сердце отца. Нет-нет, да и уступит просьбам дочери: «Ну уж, ладно, сходи». И Елена тут же бежала на клирос, желая единственного - петь для Бога и славить Его всю жизнь.

К экзаменам она успела разучить с регентом женского монастыря только одну вещь - «Разбойника благоразумного». И когда Елена спела ее на приемной комиссии, все притихли: голос - дар Божий, воистину талант.

- Пойте, пойте еще, - попросили ее.

- А я больше ничего не знаю.

- Как не знаете? А «Богородице Дево», «Достойно есть»? Вы ведь в церковь ходите?

- Редко, - заплакала Елена. - Не выгоняйте меня. Возьмите в семинарию уборщицей. Я полы буду мыть, все, что скажете, вымою, а то папа второй раз не отпустит меня.

О дальнейшем мне рассказывала уже подруга:

- Ушла моя Еленка на экзамен и пропала, а я с утра у раки преподобного Сергия с колен не встаю. Плачу, молюсь, а время уже к вечеру. Смотрю, идет моя Еленка и от слез говорить не может. Только показывает мне один палец - это значит, что ее приняли в первый класс.

Продолжение  следует.

Нина Павлова