Газета "Вестник" №27-2012

 Еще в Москве я наслушалась таких историй о прозорливости протоиерея Василия Борина из Васкнарвы, что, приехав в Пюхтицы и обнаружив, что Васкнарва находится рядом,  загорелась желанием съездить туда.

- Батюшка, - говорю архимандриту Гермогену, - благословите съездить в Васкнарву.

- Но вы же только что приехали в Пюхтицы,   вам полезней пожить в монастыре, - возразил он.

- Батюшка, но ведь так хочется! Очень прошу вас благословить.

И отец архимандрит нехотя благословил меня в дорогу.

Позже, когда приходилось сталкиваться с людьми, творящими непотребства исключительно «по благословению», я воспринимала их уже как своих родименьких, вспоминая, что в былые времена тоже любила спрашивать на все благословения, строго следуя принципу: да будет воля моя. «Никого она пока не послушает, - говорил обо мне в ту пору мой духовный отец. - Ничего, набьет шишек и научится послушанию». И поездка в Васкнарву началась с шишек.

- Ты зачем сюда приехала? - спросил неприветливо отец Василий.

- С вами поговорить.

- А о чем с тобой, маловерной, разговаривать? Вот если б в тебе истинная вера была!

Я обиделась: неужто я из безбожников? Душа пламенела такой любовью ко Христу, что не в силах дождаться рассвета, я приходила еще ночью к затворенным дверям храма и плакала здесь от счастья: Бог есть! Он нас любит! И как чувствуется в ночи дыхание моря, еще сокрытого от глаз, так я чувствовала Божию любовь.

Обида усугубилась тем, что отец Василий довольно жестко обличил мою попутчицу, приехавшую в Васкнарву из Москвы со своим горем. Москвичка даже расплакалась, а я бросилась ее защищать: «Батюшка, она хорошая!»  - «Да, я хорошая», - подтвердила москвичка, всхлипнув совсем по-детски. А батюшка вдруг заулыбался и отправил нас, таких хороших, на послушание в трапезную.

И потянулся долгий томительный день на поварском послушании. Питание в Васкнарве, на мой взгляд, было скудным. В самом деле, разгар лета, на рынках изобилие плодов земных, а тут питались в основном перловкой, с трудом раздобыв пару луковок на суп. И когда кто-то пожертвовал в трапезную немного черной смородины, наша худенькая до бестелесности повар Тамара сказала благоговейно: «витамины», решив приготовить из ягод главное пиршество дня - смородиновый витаминный кисель. В Васкнарве на восстановлении храма тогда работало где-то полсотни паломников. Ягод же было мало, и Тамара  взмолилась перед иконой Царицы Небесной: «Матушка, управь Сама, чтобы хватило каждому по стакану киселя».

По здешнему обычаю в трапезной работали молча. Час прошел, другой, а никто не произнес ни слова. Как же я полюбила потом эту молитвенную тишину на общих послушаниях, когда лишь улыбнешься в ответ на улыбку сестры, и славословит Бога душа. Но тогда молчание угнетало, как бойкот, и почему-то казалось - мы чужие друг другу равнодушные люди. И зачем я приехала сюда?! Первой не выдержала гнетущего молчания моя москвичка:

 - Бог есть любовь, - изрекла она громко, - а здесь доброго слова не услышишь. У меня такое горе, такое горе - мой сын, офтальмолог, женился на парикмахерше! Книг не читает - чаевые считает. А ваш батюшка Василий говорит, что я настоящего горя не видела, что я эгоистка и что... Все - уеду отсюда немедленно!

И мама офтальмолога выскочила из трапезной, громыхнув по нервности дверью. Вскоре и меня отпустили с послушания. «Ты ведь устала с дороги, да?» - сказала Тамара. И поставив передо мною обед, налила полстакана киселя: «Прости, что полстакана. Боюсь, не хватит на всех. А людям так витамины нужны».

Честно говоря, нехватка витаминов меня как-то не волновала. Мы уже сговорились с моей москвичкой, что уедем отсюда первым же утренним рейсом. И закупив на базаре у автостанции уйму деликатесов, попросту говоря, объелись и уснули блаженным сном праведниц, утомленных чревоугодием.

Разбудил меня тихий стук в дверь. Я взглянула на будильник - час ночи. На пороге кельи, вся залитая лунным светом, стояла тоненькая Тамара и протягивала мне полстакана киселя:

- Прости, прости меня, маловерную. Я тебе полстакана не долила.

- Тамара, я сыта.

- Пей кисель - витамины, а я пойду в трапезную котлы домывать.

- Ты что, до сих пор работать не кончила?

- Ничего, я привычная. Немного осталось.

- Слушай, мне стыдно. Давай помогу?

- Спи. Ты новенькая. Новеньким трудно. А потом Матушка даст тебе силы, и будешь новеньким помогать.

Стакан сиренево светился в лунном свете, а Тамара просияла, глядя на него:

 - Какая у нас Матушка, а? Все молитвы наши слышит, и дала каждому по стакану киселя. Знаешь, потом ведь целый автобус паломников приехал. Я наливаю всем по стакану, и не кончается кисель. Сейчас стала мыть кастрюлю - гляжу, а твои полстакана остались. Тебе ведь тоже Матушка наша Богородица дала полный стакан киселя.

Много лет прошло с тех пор, а до сих пор понимаю, что в меру веры Тамары мне пока не возрасти. И сквозь годы вспоминается малое чудо, как Матушка наша Пресвятая Богородица дала мне полный стакан киселя.

В общем, никуда мы с моей москвичкой из Васкнарвы не уехали и прожили тут еще четырнадцать дней. Обличали здесь жестко - это верно. Но душа уже чувствовала - идет исцеление, и хотела избавиться от гноя страстей.

Нина Павлова