Газета "Вестник" №22-2012

Нам не дано предугадать, 

Как слово наше отзовется.

И на сочувствие дается,

Как нам дается благодать.

Ф. Тютчев

Однажды Варвара в споре так перегнула палку, что долготерпению Елены пришел конец. И в один прекрасный день Элисо поставила Лику с Варварой  перед фактом:

- Нет вам благословения ходить к Елене. Но она просит, чтобы вы почаще ходили в церковь и исповедовались.

Для обеих, что называется, «треснул мир напополам». Кинулись с расспросами, но Элисо  отвечала загадками:

- Раз вы сами не понимаете, тем хуже для вас. Никакого желания исправиться у вас  нет, только искушаете всех.

Пошли со своими недоумениями к духовнику, но выяснилось, что он никому подобных благословений не давал. Бес гордыни был тут как тут и давай нашептывать: «Вы для Елены тельняшки рвали, а она вас взяла и кинула!» Само собой, обе кукушки смертельно обиделись. Лика стала утешать Варвару, доставая трясущейся рукой сигарету:

- Да наплюй ты. Они же фанатики!

- Как наплевать? - растерянно спрашивала Варвара. - Елена мне как духовная мать. Кому тогда верить?

 В общем, переживали они так сильно, что Нино, не выдержав, отправилась к Елене восстанавливать мир:

- Да как же так? Разве можно в людях любовь убивать? Ну, не святые они, конечно. Такие же грешные, как и мы. Но мы должны быть все вместе!

Мир кое-как был восстановлен. Попросили друг у друга прощенья, но прежняя радость общения куда-то исчезла. Что-то сломалось. Осталась только дипломатическая вежливость при встречах.

Прошло время..

Широко распахнутые глаза Нино смотрят с испугом на Варвару:

- Елена в больнице! Элисо только что звонила! Совсем плоха!

- ?!

- Несколько дней ничего не ела, постоянная тошнота. Глаз вылез из орбиты. Гоча,  как узнал, помчался за отцом Лаврентием. Взял его из церкви, быстро в машину и - к Елене домой. Потом прямо в больницу повезли.

- Да что с ней?

- Опухоль в мозге. Нужна срочная операция. Это все от неподъемных тяжестей. Доконала себя, несчастная.

На больничной замызганной койке безо всякого намека на белье лежала исхудавшая Елена с багрово-красным лицом. Неестественно огромный левый глаз был закрыт. Правый с трудом раскрылся - взглянуть, кто пришел. К Варваре потянулась слабая рука, которая тут же упала:

- Умираю я, родная. Прости меня Христа ради... Сообщите всем нашим. Попрощаться хочу.

Рядом всхлипывала Элисо. Снаружи, у дверей палаты собрались все остальные,  потрясенные случившимся. Рассматривали томографический снимок, на котором было видно небольшое, 3 на 4 сантиметра, затемнение - опухоль, давящая на глаз. Обсуждали  вытекающий отсюда расклад. Срочная трепанация стоит около 2000 долларов. Каждый день пребывания в больнице обходится больше ста долларов. Для всех, стоявших у дверей, это были нереально огромные деньги. Выяснилось также, что пока Елена лежит здесь как бы нелегально, из уважения к отцу Лаврентию. Платить не надо, но и лечить ее, пока не появятся реальные деньги, тоже никто не кинется.

Вот и плакали от бессилия матушка Лали и Элисо:

- Господи, Ты Сам управь! Не отнимай ее от нас!

- Давайте акафист Божьей Матери читать! - предложили Нана, Гочина дочка.

 А Варвара по своему греховному обыкновению злилась:

- Не молиться тут надо, а действовать! Почему эти козлы, врачи, ей даже болеутоляющего не дают?!

На нее привычно фыркали:

- Помалкивай. Ты как неверующая! Раз отец Лаврентий ее сюда привез, значит, врачи верующие. Надо просто ждать.

А Варвара уже помчалась к эскулапам  -  права качать:

- Почему вы ее не лечите? Она от боли уже говорить не может!

Зеленые халаты отфутболили ее с умным видом:

- Мы делаем, что можем.

Как после этого не озвереть?  И Варвара понеслась за «тяжелой артиллерией» - Верой. Уж она-то наведет здесь гвардейский порядок. Человек  пятнадцать  лет в уличной торговле провел, всякое обращение знает. Где надо, и гавкнуть может, плюс в медицине разбирается.

- Ах, скотобаза какая! - разразилась «тяжелая артиллерия» первым залпом, сразу вникнув в суть дела. - Они ее точно в гроб загонят!

И вскоре железные ступеньки старинной больницы гнулись под ее поступью. Вера рванула дверь в палату, оставив за собой удивленно-испуганных посетителей, упала на обгрызанный стул у койки и заголосила:

- А-ва-ва, это что за беспредел такой! Что с тобой сталось?! И куда Бог смотрит? А? Сколько тварей по земле ползают, и никакая холера их не берет! А-ва-ва,  а ты такой Божий человек и...

За дверью сестры возмущенно зашипели на Варвару:

- Зачем нам здесь неверующая? Да еще и такая? - намекая на моральные устои Веры.

А  Вера вышла, утерла слезы и, оглядев заплаканных сестер, изложила свой стратегический план:

- Значит так. Я буду уколы делать, чтоб санитаркам даже пять копеек не перепало. Буду жрачку готовить, а эта (кивок на Варвару) таскать. На большее она все равно не способна.  Буду  раньше всех с утра  приходить и врачей за глотку брать. Тут без контроля нельзя!

В общем, кое-как все утряслось. Вера приходила первая, сменяла бессменную ночную дежурную Нану. Дальше приходили по уговору кто когда мог. Элисо вела переговоры с сыном Елены в Москве на предмет денег. Гоча с Семеном по очереди пасли коз. Дважды в день приходил отец Лаврентий причастить и проведать Елену.

Ко всем приходящим у Елены была одна просьба - постоянно читать акафист, а из съестного приносить виноград. Вот и читали посетители, почти не переставая, акафист. Вера в этом благом деле по неверию не участвовала, шушукалась с Варварой:

- Состав еще тот, я тебе скажу! Я для нее все, что хочешь, сделаю, но вот эти «ижи еси на небеси» выше моих мозгов! А Гоча ничего из себя, видный клиент. Жалко, верующий, а то бы пообщались.

В день операции произошло неожиданное. Варвара была на работе, когда ее выловила Нана и, с перепугу путая грузинские и русские слова, сообщила:

- Елену воруют с операции! Срочно звони ее сыну в Москву!

Варвара  набрала номер Элисо и узнала от нее, задыхающейся от слез и обиды, подробности «воровства»:

- Пришла Капитолина с Александро-Невской церкви и переубедила Елену делать операцию. Святые отцы, дескать, не благословляют вскрывать черепную коробку. И Елена отказалась. Мы попытались спорить, и отец Лаврентий как священник пытался воздействовать. Но Капитолина подняла крик: «Вам  лишь бы человека под нож положить. Вы убийцы! Зачем привели сюда грузинского священника? Пусть русский батюшка этим делом займется!» Мы стояли, как оплеванные. Это мы-то убийцы? Мы ли ночей не спали из-за Елены? И нас еще в национализме обвинять?

Из трубки доносился долгий тихий плач, потом Элисо продолжила:

- Откуда нам взять русского священника, если их раз-два и обчелся? Кроме того, отец Лаврентий специально к отцу Филарету ходил советоваться. Ты же сама видела, как отец Лаврентий свою паству бросал и к Елене спешил.

- Что же вы ей морду не набили за поклеп на батюшку? - разъярилась экстремистка Варвара. - С Елены спрос не велик. У кого крыша не поедет перед лицом смерти?

- Что ты, - убито отвечала Элисо. - Мы просто онемели от обиды. Капитолина тут же забрала Елену к себе домой. «Я, -  говорит, - буду ее мазями лечить». Но это не поможет. Опухоль огромная. Сама не рассосется. Теперь не знаем, что делать. А Вера сказала,  что будет ездить к Капитолине домой и делать Елене болеутоляющие уколы. Сама-то,   самоучка с мазями, не умеет.

Через две недели из Москвы приехал сын Елены и, поговорив с врачами, повез мать на операцию в ту же больницу. Несмотря на обиду, у дверей операционной собрались все участники этой истории. Варвара с удивлением узрела рядом с отцом Лаврентием «пропавшего» маляра Вову. Он, как ни в чем не бывало, рассказывал:

- Я, как тогда с горы ушел, набухался где-то и попал в аварию. Меня Елена еще до этого предупреждала: «Бросай пить, а то пошлет тебе Господь испытание, чтобы отвести от греха». В общем, попал я в больницу без сознания. Там как узнали, что у меня никого нет и платить за меня некому,  -  так не то, что врачи, даже санитарки ко мне не подходили. Елена и Гоча каким-то макаром узнали про меня и пришли. Елена каждый день меня кормила и обмывала, а Гоча с врачами разбирался, чтоб они меня хоть как-нибудь да лечили. Короче, собрали меня по кускам. А теперь во какое дело: ей самой плохо, а я ничем помочь не могу.

Варвара, слушая маляра, напряженно пыталась вспомнить, кто это так точно и будто про Вову сказал: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется».

Как только Елена отошла от наркоза, к койке хлынула куча народа. Открылся один глаз, и слабая улыбка появилась на бескровных губах.

- Дорогие мои! - голос то и дело прерывался. - Я молилась перед операцией: «Господи, молитвами Богородицы и всех любящих меня людей продли мне жизнь!» И вот я с вами.

Мария Сараджишвили