Газета "Вестник" №6-2012

Безмолвна степь.
Один ковыль сонливый
Шуршит, склоняясь ровной чередой...                               И.А. Бунин

Однажды, если не ошибаюсь 15 сентября 2009 года, услышал из передачи по радиостанции «Народное радио», заинтере-совавшее меня выражение: «опустынивание России». Речь шла о том, что сегодня в столицу страны  стекаются огромные массы людей в поисках работы, счастья, а некоторые и за «длинным рублем». Происходит это, по мнению авторов передачи, с чем согласны и мы, из-за отсутствия в малых городах, селах и деревнях производств, и соответственно, работы. И, по вы-ражению авторов радиопередачи, Москва, как черная дыра, все засасывает в себя.
Теперь определимся с понятием: что именно следует понимать под «опустыниванием»? Под опустыниванием в данном случае понимается процесс обезлюдивания какой-либо территории, когда ее в массовом порядке покидают постоянно про-живающие на ней люди. Основная причина обезлюдивания-опустынивания территорий заключается в ухудшении матери-альных или природно-экологических условий до такой степени, что дальнейшее проживание здесь людей становится не-возможным.
Однако обезлюдивание сельских мест и малых городов в результате миграции населения в поисках работы  по масшта-бу проявления незначительно по сравнению с тем обезлюдиванием-опустыниванием, которое происходило в ужасающих масштабах сразу после октябрьского переворота.
Непостижимо огромная масса российского люда, прежде всего крестьянства (ибо в начале 20-го века сельское население в России достигало не менее 80-ти процентов), была уничтожена сразу же, как только в стране установилась  советская власть. Из указанной радиопередачи я впервые, с болью в сердце узнал, что только за период 1918-1923 гг, т.е. за пять лет красного террора, было уничтожено 17,9 млн. человек. Таким образом, только за первые пять-шесть лет советской власти весьма значительно поредело и сельское, и городское население. Насильственная коллективизация заметно усилила процесс оттока крестьян в города, затем сталинские репрессии унесли еще 662 тысячи человек (по информации из указанной выше радиопередачи), из которых большая часть опять пришлась на крестьянство и сельскую интеллигенцию.
Последовавшая затем Великая Отечественная война унесла несколько десятков миллионов человек, и большинство из них - жители села. Восстановление народного хозяйства (многочисленных фабрик и заводов и ударные коммунистические стройки) опять потребовало безвозвратного ухода молодых здоровых крестьян в города и во вновь воздвигаемые рабочие поселки. Да и условия жизни и труда в деревне после войны были очень и очень тяжелыми, так что люди сами, по своей охоте, покидали родимые места в поисках лучшей доли, оседали в городах и рабочих поселках, быстро превращавшихся в новые перенаселенные города. Налоги буквально на все: животных (коров, овец, свиней), птиц, плодовые деревья и кус-тарники - создали невыносимые условия для жизни крестьян. Они привели к усилению оттока молодых крестьян из дере-вень и вымиранию от недоедания, а в середине сороковых годов, - и от голода.
Затем на изрядно поредевшие деревни и села обрушились новые беды: уменьшение размеров огородов (отрезание огоро-дов) и переселение людей из малочисленных деревень в села, на центральные усадьбы объединенных колхозов. Это «вели-кое мероприятие» советских правителей совсем и в конец обездолило деревню, работоспособные крестьяне разбежались в близлежайшие города и поселки. Многие сотни тысяч деревень перестали существовать. И на их местах образовались не-проходимые заросли бурьяна и кустарников. Попытки запахать территории бывших деревень во многих местах окончились неудачей: были поломаны лемеха плугов, а в ряде случаев кое-как вспаханные веками насиженные людьми места, быстро зарастали татарником, крапивой и другими сорными травами выше роста человеческого.
Перечисленная выше цепь страшных для русской деревни событий привела к образованию огромных безлюдных, т.е. пустынных территорий там, где когда-то кипела жизнь, где не было счета деревням и селам. Масштабные процессы опус-тынивания произошли не только в северных и северо-восточных областях страны, бедных плодородными почвами, но и в центре страны, в том числе, и в плодороднейшем черноземном крае. Так, например, на моей малой родине, на площади 5 на 8 километров до октябрьского переворота было два села и девять деревень с суммарным количеством крестьянских подво-рий до 1600-1800. К концу сороковых годов количество сел и деревень осталось прежним, но число дворов сократилось до 450-500, а к началу перестройки (к концу восьмидесятых годов) - осталось всего два села со ста пятидесятью дворами в одном, и шестидесятью домами в другом. Деревни, простоявшие 12-14 поколений, исчезли с лица земли. В оставшихся селах живут теперь в основном пенсионеры; трудоспособных людей, как говорится, раз и обчелся.
Нагрянувшая бесконечная перестройка сильно усугубила и без того тяжелое положение, оставшихся в деревнях крестьян. Произошла быстрая смена хозяев - собственников земли. Крестьяне потеряли последнее из того, что имели. Выделенные им в процессе приватизации земельные паи были скуплены объявившимися неизвестно откуда богатыми пришельцами бу-квально за копейки. Земельный пай в 9,5 гектаров обыкновенных и мощных черноземов бедные и обездоленные крестьяне вынуждены были продавать (даже стыдно приводить цифры) за 17-18 тысяч практически ничего нестоящих рублей (конец 90-х годов). И сегодня проживающие в этих двух селах люди живут натуральным хозяйством. Живут так, как и их пред-ки - прапрадеды и прапрабабушки: тяжелым трудом, обрабатывая большие, нередко гектарные, огороды и, выращивая од-ного - двух бычков в год, множество птицы и картофеля на продажу.
И зарастает бывшая пашня, кормившая 12 поколений моих предков, разнотравьем, вытесняемым уже во многих местах, не только на буграх, но и на водораздельных пространствах, ковылем. Ковылем, про который древний сказитель-летописец написал: «Что ми шумить, что ми звенить давеча рано предъ  зарями?»
И после этих печальных слов приходят на память прекрасные  стихи моего земляка - поэта Валерия Владимировича Ку-лешова.

«Пока деревня под Ельцом
Родимая стоит,
Я не могу быть подлецом:
Плачу долги свои».
«Покуда праведную Русь
Народ не предал мой,
С лихой дороги не собьюсь,
Его горя виной».