Газета "Вестник" №10 - 2013

В конце прошлого года в Петропавловской и Камчатской епархии прошла первая в России научно-практическая конференция: «Опыт православной педагогики в решении проблемы заикания человека». Конференция была организована Петропавловской и Камчатской епархией при поддержке Камчатского государственного университета имени Витуса Беринга, Министерства образования и науки Камчатского края, Камчатского института повышения квалификации педагогических кадров. В работе конференции приняли участие более 250 человек. Среди них были священнослужители, ученые, логопеды, дефектологи, психологи, преподаватели и все неравнодушные к этой проблеме. С докладами выступили прибывшие из Москвы кандидаты психологических наук Елена Гусева и Ольга Серова, научные сотрудники Психологического института Российской академии образования. Большое внимание на этом мероприятии уделили деятельности «Центра помощи заикающимся» при Камчатском Свято-Пантелеимоновом мужском монастыре. Иеромонах Иоанн (Заяц), руководитель Центра, уже в течение трех лет помогает людям, страдающим от заикания, избавляться от этого недуга, используя православный подход. Как известно, еще в XIX веке профессором Московского университета С.А. Рачинским  было установлено, что чтение церковнославянских текстов обладает выраженным терапевтическим эффектом при лечении заикания.

Мы решили побеседовать об этом с руководителем Камчатского «Центра помощи заикающимся» отцом Иоанном, тем более что он и сам долгое время страдал логоневрозом,  пережив в трехлетнем возрасте психологическую травму. Став взрослым, отец Иоанн перепробовал не один способ, чтобы освободиться от своего недуга, но только через обращение к Господу, воцерковление, послушническую жизнь в монастыре и желание помочь другим он смог обрести исцеление.

- Отец Иоанн, расскажите немного о себе

- Я вырос в семье военного политработника, мы жили в военных городках, и я с детства мечтал стать боевым офицером. Мой отец был десантником, но после травмы ему пришлось перейти в пехоту. У нас дома был культ слова, папа хорошо умел говорить, поэтому мое заикание переживалось мной особенно остро. К тому же отец  часто отзывался о  других людях так: «Он пыкает, мыкает - заикается...». И когда стало понятно, что военным мне не быть, то маменька, будучи бухгалтером, предложила мне идти в финансисты, но это было не для меня. Моя сестра по образованию историк, и после службы в армии я тоже поступил на исторический факультет. Мое юношеское тщеславие побудило меня еще тогда, в 19 лет, поставить перед собой задачу: во что бы то ни стало исправить свою речь. Мне захотелось решить эту проблему раз и навсегда, сначала для себя, а потом и для всех людей. Я оставил университет, стал работать сторожем и весь ушел в поиск путей решения проблемы. Думал, что три года мне для этого хватит, но... не тут-то было. Десять с лишним лет я только и делал, что искал всевозможные методики избавления от заикания и тут же проверял их на себе - был некоей экспериментальной площадкой. Задача передо мной стояла очень остро: или я, или оно - бескомпромиссно, или я победил, или я погиб -  без вариантов. И когда понял, что, испробовав все лечебные методики, я полностью проиграл,  жизнь показалась мне законченной.

Тогда я, можно сказать, смирился, полностью отказался от себя. И тут вмешался Господь. Пока мы что-то пытаемся делать свое, Бог не может нам помочь. Но когда мы отказываемся от своей воли, понимая, что сами по себе бессильны что-либо изменить, Он может в нас действовать. Бог, что называется, взял меня «за шкирку» и чудесным образом привел в монастырь. И там я понял: это то, что я искал всю свою жизнь, и из монастыря никогда не уйду. С тех пор у меня не то что желания возвращаться в мир не было, но даже мысли такой никогда не возникало.

В монастыре никто не знал, что я заикаюсь. Там много не говорят, и мне удавалось скрывать этот свой недостаток. Меня поставили смотрителем пещер в Псково-Печерском монастыре и дали послушание экскурсовода. И я понял, что это - смерть: отказаться не могу и исполнить не могу, так как заикаюсь. Недели две или три я был, как в огне: все это время горячо, можно сказать, отчаянно молился на мощах в святых Пещерах. Хорошо, что помимо меня, там была женщина, водившая экскурсии. Каждый день я ждал, что меня выгонят из монастыря с позором и разоблачением. И вот однажды в Пещеры вошла экскурсия, а матушка-экскурсовод была занята. Люди окружили меня, разглядывая святое место, и я не мог сквозь них прорваться. В этот момент я как будто умер... Придя в себя, я почувствовал, как будто крючок от меня отцепился: я говорить пока еще не умею, но могу. И стал потихонечку говорить. Так Господь меня исцелил.

Потом, в течение примерно трех лет, я о заикании вообще не мог ни говорить, ни думать. Меня отвращало от него - настолько я наслаждался дарованной мне свободой речи. Страх был, что Господь по грехам моим отнимет эту способность, да и сейчас есть понимание, что Господь может отобрать Свой дар. Это Его дар, ни капельки не мой. Так постепенно стал уходить логоневроз, и речь в разных ситуациях стала формироваться. Я обретал опыт общения в разных аудиториях. До этой конференции опыта выступления со сцены у меня не было. Я говорил, максимум, для 20-30 человек, без микрофона. Поэтому, выступая на конференции, волновался: это был мой первый опыт, но милостью Божией все прошло хорошо.

Кстати, в своем выступлении я рассказал о том, что ни в древнерусских летописях, ни в древнерусской литературе нет никаких упоминаний о людях, страдающих недугом заикания. «Разве в Древней Руси не было заикающихся?! Были, как и у каждого народа. Но, видимо, этот недуг не считался неизлечимым, он излечивался естественным образом в Церкви, через чтение Псалтири и приобщение к полноте Церковной жизни, которой жил тогда весь русский народ. Отход от церкви, от Бога-Слова, нарушал духовную иерархию личности, искажал ее, что в первую очередь сказывалось на речи. Если внимательно присмотреться, то увидим: сам морфологический состав слова «заи-КАЮЩИЙСЯ» указывает на средство для излечения от этого недуга - покаяние. То есть, чтобы исцелиться, надо прийти к Богу с покаянным сердцем, восстановить диалог с Творцом». По своему опыту знаю, что в церковной реабилитации главным действующим лицом является сам Бог, а человек - только Его помощник.

- Знаю одну девушку, которая долгое время боялась публичных выступлений. А потом она решила не волноваться, а действовать - выговаривать каждую букву. И ее речь потекла. 

- Психотерапевтический эффект при выговаривании каждой буквы - в переключении внимания со смысла слов на их «техническое» произношение. И когда меня учили читать еще в Псково-Печорском монастыре, то говорили, что надо держать внимание на кончиках губ, когда говоришь. Делать это все время нет смысла, но у заикающегося речевое внимание блуждает по всему телу. Когда читаешь незнакомые слова по церковно-славянски, то выговариваешь каждую букву и губами это чувствуешь. Это тоже прием, очищающий от негативных мысленных наслоений и страхов: «получится - не получится». Но этот прием используется только начинающими. Вообще асемантическое ударение, тщательное выговаривание букв, например, произношение «о» в неударной позиции как ударной гласной - способствуют освобождению речи.

Здесь хотелось бы коснуться докторской диссертации Ольги Прохватиловой, которую она защитила 13 лет назад. Она собрала двадцать тысяч звуковых отрезков, которые используются в церковной практике, исследовала их и пришла к определенным выводам. Она выявила особые просодики (общее название таких ритмико-интонационных сторон речи как высота, громкость голосового тона, темп речи, сила, ударение - прим. ред.): древнюю и современную. Современная фонетическая система акцентирует ударения, реализуется путем изменения высоты тона: повышения, понижения и интенсивности звучания. А древняя просодика характеризовалась еще и пролонгацией гласных, как сейчас «окают» на Волге. Древняя просодика сохранилась в Церкви.

В диссертационном исследовании Ольги Прохватиловой говорится, в частности, о рамочном обрамлении синтагм (название комбинации знаков, предполагающей протяженность - прим. ред.), о несовпадении синтаксического и синтагматического деления текстов. И один из выводов - определяющая роль так называемого асемантического ударения. То есть в обычной речи мы ставим семантическое (смысловое) ударение на какое-то слово. А в молитве этого ударения нет. Ударение тщательно изгоняется императивом: «не читай церковно-славянский текст с чувством». Помните, как в школе учителя словесности говорили: «Не читай, как пономарь, а читай с чувством, с толком, с расстановкой». А древняя семантика, церковное звучание как раз монотонно. На основании всех этих формальных признаков Прохватилова вводит понятие «гиперкоммуникация».

Есть обычная коммуникация, когда мы общаемся друг с другом, есть квазикоммуникация, как у Чехова: «Многоуважаемый шкаф!» - то есть мы общаемся со зверями или с предметами, а есть аутокоммуникация, когда общаемся сами с собой. Долгое время ученые, в особенности западные исследователи, считали, что молитва есть аутокоммуникация. А Ольга Александровна доказывает средствами филологии, что молитва - это гиперкоммуникация, потому что есть адресат. Молящийся обращается отнюдь не к себе, а к адресату, называемому по имени. И в этой молитвенной речи мы слышим асемантическое ударение. Более того, безударные гласные читаются как в ударной позиции, то есть тщательно выговаривается каждая буква. Нет редукции согласных: оглушения, озвучения, то есть каждая буква как она пишется, так и читается.

Осуществляя гиперкоммуникацию, мы восстанавливаем вначале вертикаль (молитвенную связь со Творцом - прим. ред.). Вот почему в молитве даже заикающийся говорит свободно.

Замечено, что речь у заикающегося освобождается, если она направлена либо на ниже «стоящих», не обладающих даром слова: на предмет или животное,  либо же наоборот: когда он обращается к Богу.

Иными словами, чтобы избавиться от заикания, мы активизируем сакральную речь, потому что сама по себе сакральная речь - Богообщение - свободна по своей сути. При молитве запинок в речи в принципе быть не может. Бог есть Любовь, и тут никаких препятствий и запинок не бывает по определению.

Рассмотрим  псалмодирование - говорение на одной ноте. Оно имеет рамочную структуру. Синтагма, т.е. звуковой отрезок, начинается и оканчивается пролонгацией (удлинением) гласных. Мы заканчиваем синтагму, слегка выделяя гласную. Потом к ней присоединяем первую ударную гласную второй синтагмы, которая тоже удлиняется. Мы сцепляем их в единое целое, получается некая «пропевка», предотвращающая любую запинку или спазм.

Один из популярных светских способов преодоления заикания описан в книге Рут Мэд «Речь как река». По этой методике заикающийся говорит, пропевая гласные звуки. На самом деле те вещи, которые как бы открыла Рут, существуют в Русской Церкви больше тысячи лет.

- А вы говорите только на выдохе или это у вас происходит уже автоматически?

- Все эти логопедические приемы очень вредны для речи, ведь у заикающегося речь-то сохранена и полностью реализуется либо в молитве, то есть по вертикали вверх, либо в общении с низлежащими, то есть по вертикали вниз. Ставить какие-то речевые дыхания и прочее - означает наносить ему вред. Свобода речи заключается не в механических действиях, а именно в духовной сфере. Ставить дыхание - значит искусственно вырабатывать у него еще одну речь, наравне с той, что у него существует. Естественно, речевое дыхание - только на выдохе, оно так и ставится, и ни один чтец в храме или монастыре не читает на вдохе - это противоестественно. Тут нужно как бы «оседлать» интонацию, «оседлать» это речевое дыхание. Но опять-таки все эти технические ухищрения работают очень ограниченно.

Я исцелился за одну секунду. Просто этот «крючок» Господь отцепил - и все. Скорее всего, это нетипично. В работе с людьми, страдающими логоневрозом, мы опираемся на православную антропологию: тело, душа, дух  - и на их иерархическое соподчинение. Когда иерархия выстроена, то каким образом тело может сопротивляться духу, если дух подчинен высшему началу? Поэтому главное освобождение происходит на духовном уровне, отсюда идет выстраивание правильной иерархии.

В «двухмерной» светской антропологии - тело, душа  - рецепта излечения заикания вы не найдете. Тут нужно применять православную антропологию: тело, душа, дух, - учитывая то, повторюсь, что у заикающегося сохранена сакральная речь. При этом акцент делается на духовном состоянии, в котором при молитве адресант обращается к Адресату, ко Творцу. И если молитва искренняя, полная, то всевозможные речевые «костыли» в данном случае не нужны. В момент полного молитвенного обращения человека к Богу, говоря техническим языком, он переключается на другую волну, и его пронизывает Божественная энергия. В данный момент тело уже не сопротивляется, не капризничает, не творит свою волю, потому что не может этого сделать. В этот момент, когда человек открывает сердце Богу и начинает молиться, помех для его речи нет.

Освобождение речи происходит на уровне духа. Я общался со многими логопедами и на конференции говорил, что логопеды заикания боятся, потому что на уровне тела и на уровне души оно не исправляется. Чтобы излечить заикание, нужно выходить на уровень духа. А это уже христианская антропология.

Ученые США, со всей их мощью - экономической, медицинской и финансовой,  признали заикание неизлечимым, потому что они не выходят на область духа. Речь же зависит от духовной сферы. К сожалению, светская наука почти не принимает во внимание духовную сферу человека, хотя мы видим положительные плоды православного, целостного подхода к человеку при излечении от заикания. И, думаю, в будущем именно этот подход к избавлению от этого недуга будет широко применяться.

Кстати, в завершении нашей научно-практической конференции была принята резолюция, в которой все участники рекомендовали к широкому применению православный подход  к лечению заикания.

Беседовал  Андрей Сигутин