Газета "Вестник" №43 - 2008 г.

Если Ермолов доверительно писал другу юности: «Странным многим покажется мое желание мира... Война разрушит весь вводимый мной внутренний порядок и поколеблет местные народы... Я давно рассуждаю более о пользе Государства, нежели о собственной», то Шамиль нагнетал вражду между кавказскими племенами из-за страха их объединения против его жестокой диктатуры.

Ермолов давал приказ: «...Внушите войскам, чтобы не защищающихся или паче бросающих оружие щадить непременно...»

«Мудрый» имам заискивал перед чиновным Петербургом (для усыпления бдительности). И даже придумал магическую формулу - «изменники несут себе проклятие от Бога и людей», не боясь при этом ни своего бога, ни людей. Ермолов ничего не делал для своей защиты против козней завистливых чиновников и сильных мира сего, все предоставив на волю Божью.

Шамиль «благословлял» грабить мирных жителей, а пленных женщин и детей или продавал, или брал за них большой выкуп. Ермолов же стал крестным отцом безымянного чеченского сироты, дал ему содержание, а потом и образование. Причем, когда мальчик учился, престарелый генерал сам был в опале и затруднительном материальном положении. Его крестный сын стал знаменитым художником (П. Захаров), закончив Петербургскую Академию Художеств.

Шамиль сначала бросил своего 8-летнего сына ради спасения собственной жизни. В «плену» его сыну дали образование, он стал офицером и ему светила замечательная карьера.  Отец потребовал его возврата и посредством подавления личности довел его до нервного истощения, юноша умер от скоротечной чахотки. Казаки же во время взятия Гуниба, нашедши девочку возле убитой женщины, не только спасли ее, но командир полка Кононович окрестил ее, «положил на зубок» малютке значительную сумму денег, а офицеры до совершеннолетия девочки выплачивали ежемесячно ей часть своего жалования.

Шамиль, только заподозрив в измене телетлинцев (без серьезных оснований), заживо сжег весь аул со стариками, женщинами и детьми. Ермолов же фактически отменил крепостное право в своем наместничестве, заботился о здоровье не только офицеров, но и нижних чинов, для чего построил на свои сбережения госпиталь в Тифлисе, организовывал лечебные ванны и санатории в Пятигорске и Кисловодске, лично следил за качеством питания солдат.

Шамиль в своей резиденции в Ведено был отгорожен каменной стеной не только от народа, но и от своих воинов, обедал в узком кругу ближайших родственников, брал в заложники родственников наибов, чтобы привязать тем самым к себе, и проводил карательные операции против недовольных им горцев. Алексей Петрович обедал за одним столом со всеми, знакомился с каждым офицером Кавказского корпуса и, если кто-то желал оставить службу, не почитал унижением лично говорить с этим офицером, прося передумать и отказаться от переезда.

Ермолов стал служить Отечеству, имея за собой лишь небольшое родовое имение. И за 40 лет  службы заработал пенсию в 4 000 рублей. Капиталом, собранным на высоких постах, были щедрая милостыня и добрые дела. Последней волей генерала было завещание похоронить его в простом гробу рядом с могилами родителей. У Шамиля ко времени его прихода к власти имущество составляло примерно 200 рублей, а ко времени пленения - более миллиона (почти 100 млн. современных американских долларов).

Содержание и пенсия военного преступника Шамиля были такими, каких Александр II не давал своим лучшим боевым генералам. Пенсия его превышала почти в 10 раз пенсию Ермолова (30 000 руб.)! Ежегодные единовременные пособия имама, нижайше выпрашиваемые, нередко превышали размер пенсии. В плену он получил дворянское звание и трехэтажный особняк в Калуге!

Даже само путешествие Шамиля к месту ссылки в Калугу  было примечательным. Везде в честь него устраивались театрализованные представления, фейерверки, балы, дамы говорили постоянно ему всякие любезности, словно он был российским героем. При встрече с государем бывший имам потерял дар речи на какое-то время, ибо Александр II его обнял и поцеловал, сказав: «Я очень рад, что ты наконец в России; жалею, что это не случилось ранее! Ты раскаиваться не будешь. Я тебя устрою, и мы будем жить друзьями!» Ему показывали всякие российские достопримечательности (военный завод, Царское Село). Имам был очарован так, что сказал, глядя на статую Спасителя: «Он многому научил вас; я тоже буду Ему молиться». В Петербурге он критиковал некоторые суры Корана. Он клялся «внушить детям их обязанности пред Россией и ее законными царями».

В 1870 г. ему разрешена была поездка в Мекку со всем семейством. Сын его Гази-Магомед был принят на русскую службу в офицерском чине, на одном из балов досрочно плучил звание генерала. Он выпросил у императора для семьи Шамиля, жившей в Мекке, огромную сумму (около полутора миллионов долларов на современные деньги). Видимо, в «благодарность» этот офицер перешел на службу к турецкому султану и, надо думать, не без благословения отца. В Турции Гази-Магомед закончил свои дни почти в полной нищете, попав под опалу султана за проигранную России войну.

Шамиль же завещал похоронить себя на самом элитном и дорогом  исламском кладбище Джаннат-аль-Баки (пер. - «райская долина»).

Составила Серафима Загорская

по книге Ю.Ю. Ильяшенко-Магай

«России крест кавказский»