Газета "Вестник" №11-2012

Сегодня никого не удивляют такие словосочетания - православная литература, православный театр, православное кино, православная живопись и даже православная журналистика. Определения эти, как и само явление, прочно вошли в жизнь, хотя ведь ничего подобного не было в XIX веке.

Отрадно то, что художественное творчество православных людей возникло и получило дальнейшее развитие «снизу», по собственному почину, по велению души. «Ни Церковь, ни государство не могут и не должны предписывать созидания христианской культуры: она должна твориться свободно. Они могут только содействовать этому творчеству» (И. А. Ильин. «Основы христианской культуры»).

Таким содействием и необходимой поддержкой можно, наверное, считать появление «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» (2000 г.). В разделе «Светские наука, культура, образование» читаем: «Православный иконописец, поэт, философ, музыкант, архитектор, актер и писатель обращаются к средствам искусства, дабы выразить опыт духовного обновления, который они обрели в себе и желают подарить другим. Церковь позволяет по-новому увидеть человека, его внутренний мир, смысл его бытия. В результате человеческое творчество, воцерковляясь, возвращается к своим изначальным религиозным корням. Церковь помогает культуре преступить границы чисто земного дела, предлагая путь очищения сердца и сочетания с Творцом, она делает ее открытой для соработничества Богу.

Для проповеди о Христе пригодны любые творческие стили, если намерение художника является искренне благочестивым и если он хранит верность Господу... Если творчество способствует нравственному и духовному преображению личности, Церковь благословляет его...»

Различные виды искусства и литература находятся в наше время в неравном положении. Так, для православного театра, кино, песни большим стимулом являются фестивали, которые проводятся в содружестве режиссеров, артистов, кинематографистов и духовенства. Лучшие авторы становятся известными, их поддерживают и финансово, о них пишут.

Литературе повезло меньше.

Несмотря на множество издательств, появление новой книги - редкость. Многие авторы до сих пор складывают свои рукописи в стол - нет денег. Православных писателей знают лишь в узких кругах, да и то в основном москвичей. Читатели - прихожане и их близкие. Недавно ведущий радио «Радонеж» спросил драматурга Владимира Малягина, главного редактора издательства «Даниловский благовестник», кого из современных писателей он мог бы назвать. К моему удивлению, давно и плодотворно работающий литератор не припомнил ни одного имени. То же произошло, когда спросили о современной православной прозе известного священника. Вспомнил он о В. Распутине и В. Белове. На этих именах нередко заканчивается разговор о настоящей русской литературе.

Православная литература... Что это такое? Что входит в это понятие? И нужна ли она сегодня? Я всегда была уверена, что нужна. И вдруг прочитала в объемной книге «Русская критика» в главе «О некоторых результатах "дружбы" Православия и литературы»: «Никакая особенная "православная проза", на мой взгляд, современной русской литературе не нужна». И далее: «Многие публицисты и сами деятели культуры стремятся всю историю русской культуры и литературы современной просветить "принципом" православия. Одни это делают так размашисто и широко, что у них все подряд произведения, формально касающиеся темы (герой священник, герой размышляет о вере, герой ненавидит зло мира и грязь российской жизни), становятся "православной прозой"». Другие, напротив, все тем же аршином (выд. Г. Л.) подлинной «православности» (есть ли у писателя N какое-то начало, «несущее в себе полноту православной Истины?») меряют всю русскую литературу. Читатель уже понял, что речь идет о масштабном исследовании М. М. Дунаева. Ничуть не подвергая сомнению необходимость такой работы, полагая ее очень полезной именно в качестве начала для работы мысли и чувства, вместе с тем не могу согласиться с двумя принципиальными вещами: во-первых, именно православный догмат, опыт нравственного богословия берутся автором за сущностные критерии в оценке русской классики и современных писателей, что трудно считать верным; а во-вторых, результатом такого подхода становится смешение задач литературы и веры. Ведь если бы литература «несла... полноту христианской Истины», то тогда она бы давно уже смогла потеснить или вообще заменить собой Евангелие как весть об Истине. Такой же жесткой позиции придерживается и В. Хатюнин - в статье «Без Божества» можно прочесть: «...Именно поэтому искусство, если оно искусство, а не баловство, не игра, принципиально должно быть подчинено высшим религиозным задачам. Так ли это? И нужно ли это? Богословие центром своим полагает Бога, а литература - человека».

Это пишет человек православный, доктор филологических наук. Тираж книги небольшой, можно было и не отвечать. Но дело в том, что утверждение литературного критика - не единичное мнение. В данном случае речь идет о литературе. Но такую же позицию разделяет немалое число режиссеров, актеров, киноведов, то есть людей, занимающихся искусством. И, кроме того, вопрос о существовании православной литературы, как и художественное творчество различных видов, связан с оценкой произведений. Я думаю, что ответ на этот вопрос нужен не только для специалистов-искусствоведов, но и для всех, кто так или иначе, занимается введением «Основ православной культуры». Почему люди искусства нередко хотят ограничить оценку художественного произведения традиционными искусствоведческими критериями, вполне понятно. Они хотят свободы, в том числе свободы и от «религиозных задач».

Обычно ссылаются на то, что в Евангелии ничего нет об искусстве. Но давайте обратимся к святоотеческому наследию. Что говорили и писали о литературе и искусстве в XIX веке? Святитель Феофан Затворник писал в книге «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?» следующее: «...Духовность, есть норма человеческой жизни и что, следовательно, бывая духовным, он есть настоящий человек, между тем как душевный и плотяный человек не есть настоящий человек: как бы красным ни являлся он вовне. Он - безголов. Отсюда простой человек, Бога боящийся, выше многообразованного и элегантного, но не имеющего в целях своих стремлениях угождение Богу. По сему же судите и о произведениях литературы и искусства. Произведения, в коих все плотяно, из рук вон нехороши; но и те, в коих господствует душевность, не отвечают своему назначению, хотя они выше плотяных. Таков суд только о тех произведениях, кои чужды духовных элементов; те же, кои прямо относятся враждебно о всем духовном, то есть о Боге и вещах божественных, - прямо суть вражеские внушения и терпимы быть не должны.

Из всего видите, что по естественному назначению человек должен жить в духе, духу подчинять и духом проникать все душевное, а тем паче телесное, а за ним и все свое внешнее, то есть жизнь семейную и общественную» (письмо 12).

И в письме 70-м: «Читайте с рассуждением и читаемое поверяйте неложною истиною нашего исповедания».

Вернемся к цитате из книги «Русская критика»: «Ведь если бы литература "несла... полноту христианской Истины..." Кто и когда это сказал? И что скрывается за многоточием? Это важно.

М. М. Дунаев,  доктор богословия и доктор филологических наук, в книге «Вера в горниле сомнения» писал: «Искусство может помочь в стремлении человека к Богу. Но сама Истина в полноте мирскому искусству вряд ли доступна».

Ясно, что разделение, размежевание литературы и Православия приводит лишь к обеднению и опустошению литературы. А смешение православного словесного творчества с современной литературой, большая часть которой постмодернизм, похоже на преступление.

В сущности и ныне продолжается разговор о «водоразделе культур» между двумя культурами, «между Востоком и Европой». «Европейская культура своим основанием имеет человека. Человеком исчерпывается ее программа и цель, ее средства и содержание. Гуманизм - ее главный архитектор. Вся она выстроена на софистическом принципе и критерии: человек есть мера всех вещей, видимых и невидимых, и этот человек - европейский человек. Он верховный созидатель и распределитель ценностей. Истина - это то, что он провозгласит истиной: смысл жизни - то, что он провозгласил смыслом жизни, добро и зло - то, что он провозгласит добром и злом. Такова культура европейского человека. А какова же культура Богочеловека? На чем она основана? Она вся основана на личности Богочеловека Христа. Бог стал человеком, чтобы человека вознести к Богу. Вот начало и завершение между которыми движется православная культура. Ее девиз - да будет Богочеловек первый во все, да будет все во всем. Не просто Бог и не просто человек, а Богочеловек». Преподобный Иустин (Попович). Философские пропасти. М. 2004 г.

Благо, что у нас есть четкое представление о сущности духовного искусства и литературы, и определенные критерии оценки художественных произведений. Все это с замечательной глубиной изложено в работах великого православного философа И. А. Ильина (1883-1954 гг.). Он писал: «Искусство есть явление духовное, а не просто вещественно-душевное. И самая проблема художественного совершенства имеет смысл только для духовных людей: другим она недоступна, для других она неразрешима. Только человек, живущий духовным измерением мира вещей и деяний, может потребовать от самого себя или от другого того, что есть самое существенное в искусстве: ответственного служения и раскрытия прорекающей тайны». И еще: «Есть люди, которые ухватывают край ризы Божией в искусстве и через искусство: они понимают и осуществляют искусство как особый способ видеть и изображать божественную сущность мира и человека».

М. М. Дунаев дал систематическое изложение истории отечественной словесности XVII-XX веков в православном осмыслении в шеститомнике «Православие и литература».

Вот уже несколько лет нет с нами Михаила Михайловича Дунаева. Но традиция прочтения русской литературы в контексте христианской культуры продолжается. В Московской Духовной Академии читает лекции профессор В. М. Еремина, в Литературном институте - профессора А. Н. Ужанков и О. А. Николаева. Сложность прочтения литературы в свете Православия заключается еще и в том, что один и тот же писатель может «ниспадать» и «подниматься» в своем творчестве.

«Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, когда служба уже началась и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилий. Кое-что из богослужения доносится и сюда, так постояли, постояли и ушли, не побывав в самом храме. Так и поэты, и художники толпились у врат Царства Небесного, но не вошли в него». Прп. Варсонофий. Беседы. Келейные записки. Воспоминания. Письма. Свято-Введенская Оптина Пустынь. 2005 г.

Немало полезного найдем мы в этой книге о творчестве и некоторых моментах жизни Пушкина, Веневитинова, Лермонтова, Тургенева, Л. Толстого, Шекспира. На примере двух стихотворений Лермонтова преподобный Варсонофий показал, как человек в творчестве может «ниспадать» и «подниматься».

Не так ли и сегодня писатели, художники, музыканты, в том числе литературные критики и искусствоведы, «ниспадают» и «поднимаются». «Ниспадения» бывают бессознательные (заблуждения) и сознательные (убеждения). Кто читал «Переписку двух Иванов» (Ильина и Шмелева), где речь идет о романе И. С. Шмелева «Пути небесные» , тот увидел, как невыносимо трудно создать «духовный роман», как бешено восстает темная духовность.

Православная литература. Духовная литература. Духовные писатели. Есть ли они в XXI веке?

Архимандрит Рафаил (Карелин) известен многим по книгам (их уже издано более 10) и ответам на вопросы в Интернете. В предисловии к книге «На пути из времени в вечность» написано: «Каждая книга отца Рафаила становится настоящим событием в мире православной литературы». Так и есть. Немало страниц уделено в них творчеству писателей и поэтов, художников и композиторов. Архимандрит помогает нам разобраться в литературе и искусстве, определить границы допустимого, предупреждает о вреде, который может нанести душе человека то или иное произведение. Но его критический разбор писательского наследия в соответствии с духовными критериями не оставляет надежд на то, что художественное творчество, хотя бы частично, может быть принято. Отрицательной оценке подвергаются даже сочинения Достоевского и Шмелева.

Недавно издана новая книга духовного писателя протоиерея Владислава Свешникова, доктора богословия, - «Очерки христианской этики». Ценность этого труда безусловна. Очень важно для нас понять: какими были христиане прошлого и какие мы сегодня, что произошло с человеком в нынешние времена. Об этом главы «Современный человек и конец света», «Человеческие отношения - поле греха и добродетели», «Общественная нравственность», «Любовь Божественная и человеческая» и другие.

Можно, наверное, назвать духовными писателями архимандрита Лазаря (Абашидзе), игумена Кирилла (Сахарова), протоиереев Александра Шаргунова и Олега Стеняева.

Если говорить о художественной литературе, то, наряду с известными писателями - Владимиром Крупиным, Олесей Николаевой, Алексеем Варламовым, Виктором Лихоносовым, Виктором Николаевым, Натальей Сухининой и другими, плодотворно трудятся священники - Николай Агафонов, Артемий Владимиров, Савва Михалевич, монах Лазарь (Афанасьев), монахиня Евфимия (Пащенко) и многие другие.

В «Основах социальной концепции РПЦ» написано, что творческие люди, в том числе писатели, «обращаются к средствам искусства, дабы выразить опыт духовного обновления...» Однако это исключительно сложная задача.

«...Движение духа, его жизнь и действие труднее предать через слово, чем состояние души и ее эмоциональные перепады. Душа как бы раскрывается в гамме ярких цветов. Дух источает тихий свет». Архимандрит Рафаил (Карелин).

Давно хотела я получить книгу Нины Павловой «Михайлов день. Записки очевидца». Обещали, да все не получалось. Даже в Москве в православном магазине на Пятницкой не было книги. И вдруг в нашем храме в церковной лавке лежит небольшая стопочка. Не зря ждала! Признаюсь - не читала, а входила в эти воспоминания. Вошла - и вышла с ощущением неизбывной радости и желанием поделиться своими открытиями.

Итак. «Это книга о России или истории Православия в лицах». Точнее не скажешь.

Первое, что меня поразило, - это многообразие лиц. Мы привыкли делить людей на противоположные группы и тем самым отторгать, сталкивать, отталкивать людей, разъединять. Зачем? Разве что по принципу - «жизнь есть борьба».

А здесь каждый человек самобытен. Странник или бывший заключенный, ученый или уборщица, монах или тунеядец-поэт, деревенская женщина или американец Джон... В каждом - образ Божий, «искра Божия». Мы это, конечно, знаем. Но, идя по жизни, совсем забываем об этом. А если и вспомним, то ничего не увидим в человеке.

Второе. «Православие в лицах». Православие. Опять по устоявшемуся правилу делим: новоначальный - верующий со стажем, неофит - воцерковленный, за ИНН - против ИНН. Эти группы весьма ощутимы в Церкви и в монастырях. (Однажды в Боровском монастыре я увидела прихожанку из нашего храма и устремилась к ней: «Мы с Вами...» В ответ услышала: «Не подходите! Я причастилась и должна молчать!» «Я тоже причастилась. Простите», - пробормотала я).

В той обновленной жизни нет разделений. Есть не другой, а ближний. Есть христианская, все покрывающая любовь. Сердце мое ликует. Значит можно так жить, как жили «Богомолы» (так и называется глава), «гости Божией Матери», «православная община мирян...» «Дух захватывает от любви, и хотелось жить именно так, как жили первые христиане», - пишет Павлова. А вот инженер Михаил Бойчук, узнаваемый своей скромностью и добросердечием. Рассказано, как «пришельцы захватили» (мое определение) его дом, а ему совестно признаться, что он хозяин. Вот какой он, Михаил, ныне игумен Марк. И сколько таких историй в книге! Сколько радостей и скорбей... Нина Александровна «и доныне чувствует себя всего лишь начинающей», прожив 20 лет у стен монастыря.

Третье. Оказывается для каждого человека возможно исцеление. Кто-то скажет: «Мы это читали». Да, читали, но не знаем, как это происходит. А в книге мы прикасаемся к тому, как происходит это исцеление. Показано без идеализации и усложненности - просто, кратко, иногда не кратко, но действенно. Исцеляют святые Оптинской Пустыни и старцы Псково-Печерского монастыря. И чудеса не прекращаются, но об этом тоже как-то просто и естественно говорится, мы поначалу даже не воспринимаем чуда. Может быть потому, что здесь все чудо. И люди, искалеченные перестройкой, ускорением, модернизацией, либерализацией, запутавшиеся в своем внутреннем мире, как в сетях, «просыпаются от сна». Иные остаются в монастыре, а кто-то встает на ноги и идет в новую жизнь, в мир, но уже крепко прилепившись ко Господу нашему Иисусу Христу. Об одной сибирячке чудесно поведано в рассказе «Иди ко Мне!» Я прочитала о Жене Барышниковой, а потом монахине Вере, еще раньше - в «Петербургском Летописце» и поделилась впечатлениями с читателями «Православной беседы».

Низкий поклон Вам, Нина Александровна, за Ваши литературные труды во славу Божию.

Продолжение следует.

Галина Литвинцева