Газета "Вестник" №46 - 2011 г.

Я думаю, что открывшееся мне в последней моей поездке в далекий Архангельск может проложить путь к духовному миру подрастающему поколению. И решил записать все по свежей памяти.

Я работал экспедитором, прилично зарабатывал и жил, как все. Жена моя ходила в храм, в постные дни готовила постное. Таким образом и я постился с ней. Не отрицал Бога, меня не раздражало ее хождение в храм, благо, она выполняла все свои женские обязанности исправно. Я даже причащался несколько раз из-за того, что она убеждала меня это делать, и я думал: «Ведь и я верю в Бога, почему бы и не причащаться?» Но я относился ко всему церковному, как к той же земной плоскости. Я ничего особенного не чувствовал, присутствуя на богослужении. Мне только хотелось поскорей на диванчик к привычному телевизору.

В то время я знал, что существует два мира: мир реальности и мир телевидения. Мир реальности был достаточно пресен и таким, думаю, казался из-за наркотического мира телевидения. Я совсем не подозревал, что существует еще третий мир  - мир церковный. Но чтобы его воспринимать, надо быть настроенным на его волну, то есть нужна деятельная вера, а не теплохладность. Деятельная же вера рождается от поиска. Чего? Да очень многого. Как говорится, все дороги ведут в Рим. Если рассуждать философски, то все проблемы упираются в существование Бога и в Его роль в нашей жизни, то есть в то, воспримем мы Его творчески или нет, бросим ли в Него камень или отворим Ему дверь.

Мир имеет, оказывается, не два центра: реальности и ТV, а  три. Два полюса: церковный и телевизионный,  и экватор - реальность. Побываешь на одном полюсе - нахватаешься вирусов страстей в замороженном виде, которые в жарком климате экватора становятся смертельными болезнями. Побываешь на противоположном полюсе - можешь заморозить эти болезни, а на их месте, как цветы на окне в морозный день, расцветут добродетели. Но для этого нужна особая творческая частота приема «волн» Святого Духа. В Бога, оказывается, нельзя просто верить, Им можно только жить, и эта жизнь и будет верой.

Всего этого я не понимал и не подозревал до встречи со старым священником, которая перевернула всю мою жизнь. То ли жена за меня так усердно молилась, то ли Само Провидение за меня так «хлопотало», но я уверен, что эта встреча не была случайной.

Ехали мы с ним двое суток в одном купе. Когда я зашел, отец Савва уже сидел, устроив свои чемоданы, и печально смотрел в окно. Я всегда считал себя психологом: определял людей с первого взгляда. Этот человек сразу расположил меня к себе. Не терплю гордых, с ними у меня никогда не «клеется» разговор. А простота располагает сразу. Впрочем, в каждом всякого замешено, из любого можно сделать любопытнейший литературный тип.

Итак, батюшка был прост и по одежде (он был в мирском платье), и по манерам, и по речи. Высокий лоб с залысинами, мудрые серые глаза с затаенной печалью, длинные русые волосы с проседью, перетянутые резинкой в хвост. И, конечно, борода. Я сразу подумал: «Поп». И почему-то обрадовался. Рассовав свои вещи, я протянул руку:

- Виталий.

Он крепко пожал мне руку:

- Отец Савва.

Я подумал: «Сельский священник, наверно, физически работает».

- Откуда, отец?

- Из N-ского монастыря.

- А я по делам фирмы до самого...

- И я до самого..., к детям... Для христианского воссоединения.

- На пенсию значит?

- Лучше сказать по-военному: в запас.

- Это у детей будет запас-то?

- Бог весть...

Дальше наступило продолжительное молчание. Поезд тронулся. Два других места оказались незанятыми. Сейчас думаю, тоже Божьим Промыслом. Мы оба смотрели в окно. И как-то было хорошо на душе. Я точно помню, что я обратил на это внимание. Как-то необычайно хорошо.

Я вспомнил свое детство, когда ко мне приходил друг Сашка. Мы с ним забирались обязательно под стол, стягивали скатерть до самого пола, так что становилось совсем темно, и рассказывали друг другу страшные истории, которые тут же и выдумывали. В тех историях было много фантазии, было добро и зло, и добро обязательно одерживало победу. Сашка стал  потом писателем-фантастом. Правда, что-то у него не заладилось, и я потерял с ним связь. Но дело не в нем. Я помню, было сказочно интересно там, под столом, немного страшно, и очень хотелось, чтоб злодеям досталось по заслугам, а добро восторжествовало. И сколько было радости, когда  ожидания оправдывались! Не было никаких печалей, а если и были, то там, под столом, они забывались. В сказочном мире не было печалей, потому что там были только Сашка и я, как две половинки.

Нам даже спорить было не о чем. Не потому, что мы были одинаковыми, нет, мы были разными, но такими родными, что у нас совершенно не было секретов друг от друга, никогда даже и полсекретика не заводилось.  Жили душа в душу, как говорится. Такие люди встречаются редко. И мне больше не встретилось такого друга, да и подруги тоже. Нет, я с женой живу хорошо, но она - не Сашка. Или души наши были чище, а потом испортились, не знаю...

Выехали за черту города. За окном потянулись поля и леса, деревеньки, дачи, мелкие городки. Горизонты, горизонты... Необъятные просторы России... Путевая психотерапия, лечащая нервы, успокаивающая, убаюкивающая, если дело ко сну. Меня все это  очаровывало, видимо, из-за душевного состояния. Сегодня я прочитал в одной церковной брошюрке, что это, оказывается, была у меня так называемая «предваряющая благодать, предшествующая обращению».

Молчание прервал я:

- Отец Савва, Вы, наверное, много всего интересного в жизни видели?  Расскажите что-нибудь на душевную пользу.

Продолжение следует.

Серафима Загорская