Газета "Вестник" № 29 - 2014 г.

Православная вера всегда была одним из факторов побед российской армии. Войсковые священники окормляли свою паству не только под сводами храмов, но и в казармах. Они были рядом с воинами в боях и походах, делили с ними победы и неудачи, благословляли на подвиг храбрецов, воодушевляли малодушных, утешали раненых, провожали в последний путь убитых. Сегодня, спустя десятилетия после революционных бурь, институт военного духовенства наконец­то возрождается, но трудно и медленно. Так, в воинских частях, расположенных в Боровском районе, до сих пор нет ни одного войскового священника, несмотря на то, что должность помощника командира по работе с верующими военнослужащими введена в Вооруженных силах РФ с 2009 года. О возрождении воинского духа корреспонденты «Вестника» поговорили с протоиереем Олегом Теором, настоятелем первого воинского храма в новейшей истории России, освященного во имя благоверного князя Александра Невского.

— Отец Олег, рядом с вами словно раздвигаются временные рамки: в ваших глазах целая эпоха – трудно поверить, что мы живем в одном времени. Вы, наверно, и войну помните.

— Во время войны я малолетним был. Родился в городе Рыбинске Ярославской области, куда моя мать эвакуировалась после первых бомбежек в Пскове. После войны мы вернулись в Псковскую область, жили в деревне. В школе меня преследовали за веру – я пономарил в храме. Тогда ведь всех церковных людей презирали, особенно священников – невнимательно к ним относились. У нас был батюшка, отец Димитрий – он заболел, и его положили в больнице на очень короткую койку. Он долго лежал, согнув ноги в коленях. В результате так и не смог их потом вытянуть – на табуреточке с колесиками ездил... Потом, когда при Хрущеве и после него стали закрывать храмы, я решил связать свою жизнь со «снятием этих замков». Был рукоположен в диаконы в Псково­Печерском монастыре, в иереи – в Троицком кафедральном соборе Пскова. Вокруг престола меня водил тогда отец Иоанн Крестьянкин. Но тогда его еще мало знали. И лишь после всего этого лихолетья, когда церковь вновь стала возрождаться, мне достался этот святой храм Александра Невского в очень плачевном состоянии. До этого здесь был двухэтажный медицинский склад с лифтом, и хозяева не заботились о ремонте. Долгое время, пока мы занимались восстановлением храма, проводили службы на улице. А потом оказалось, что мы отремонтировали его быстрее всех в области, и первый президент России Борис Ельцин подарил нашему храму колокола. Это был первый после 1917 года подарок Церкви от главы государства.

– В России о военном духовенстве официально заговорили с 2006 года. Получается, что вы начали возрождать традиции в армии гораздо раньше – в начале 90­х. Трудно было?

– В те годы военные никому особенно не были нужны. Воздушно­десантную дивизию никто не окормлял. Да и сами командиры не особенно поощряли это. Многие военнослужащие стали приходить сюда в середине 90­х, когда началась первая Чеченская кампания. Приходили матери, жены солдат – почти каждый день писали записочки, иногда на всю зарплату. И их близкие оставались живы. А потом стали приходить  командиры и просили помолиться, чтобы их воины возвращались с Кавказа живыми и здоровыми. Погибших отпевали – ставили в храме гроб на всю ночь и читали Псалтирь. У нас в доме причта есть небольшое помещение, где висят портреты погибших в Чечне. Списки этих ребят давали нам сами командиры. Поэтому список бойцов знаменитой 6­й роты, погибшей в 2000 году в Аргунском ущелье, был впервые обнародован в нашем храме. Потом мы делали памятные доски на стенах с именами и фамилиями военнослужащих, начиная с 1945 года и по сегодняшний день. Там все: и Афганистан, и Чечня.

– Вам приходилось непосредственно сопровождать воинов в «горячих точках» – на войне как на войне или все­таки было не по себе?

– Конечно, было не по себе, хотя непосредственно под пулями я не был. В Сирии были опасные места, где можно взорваться в любую минуту. Но священник обязан идти туда, куда посылают военных. И ребята меня всегда встречали там с радостью. Мне приходилось возить гуманитарную помощь в Чеченскую республику. Наши прихожане сами начали собирать и отсылать все, что могли: носки, одежду, бумагу, письменные принадлежности, продукты питания. К нашему начинанию присоединялись верующие из других регионов.

– Филарет Московский говорил воинам о том, что силы в бою дают вера и возмущение святотатством. А как вы наставляете новобранцев?

– Молодых воинов я первым делом спрашиваю о том, насколько тяжела для них служба. Надо обязательно их подбодрить, чтобы они не упали духом и не разочаровались. Я им обычно говорю, что если воины исправно несут свою службу, тогда и страна может быть в спокойствии. Говорю, чтобы не теряли навыков, которые они прибрели в армии, ведь в жизни всякое пригодится. Ребятам, как я заметил, интересны рассказы об истории России, особенно об их родных краях – молодежь попадает к нам из разных концов страны. По человеку сразу видно: настроен он патриотически или нет, заставили его прийти в войска или он сам пришел.

– Многие войсковые священники считают, что солдаты устают от службы и приходят в храм, чтобы хоть как­то отвлечься и исполнить требы. Загораются и быстро гаснут. На ваш взгляд, насколько молодежь проникается верой?

– Нынешние солдаты – очень непростые ребята, они воспитывались при отсутствии каких­либо идеологических составляющих, дающих осознание необходимости воинского служения Отечеству. Поэтому духовное окормление должно не просто заполнить идейный вакуум, но способствовать рождению любви к Богу и к Родине не за деньги и выгоду, а потому что она – Родина. Сейчас не то что раньше: в армию приходят уже крещеные и даже воцерковленные люди. Но иногда воины желают принять Таинство Крещения именно в ходе армейской службы. Мы крестили иногда по 50 человек и больше.

– Вот мы и крестимся, и в храм ходим, и даже Тайн причащаемся, а в Духе не живем. Отец Олег, есть ли у вас печаль об оскудении веры?

– Бывает. Почему тревоги и беспокойства так распространены в мире? Из­за упадка веры. Запад стремительно теряет веру – Европа уже объявила себя постхристианской. В нашей стране тоже, к сожалению, наблюдается этот спад. Того подъема, притока людей в храмы, что был в 90­е годы, уже нет. Люди со страхом смотрят в будущее, боятся доверять друг другу, создавать семьи, рожать детей – теряют смысл жизни. Наш ум вечно ищет определений, как хромой человек костыли. Царствие Божие – государство иных законов: воистину «блаженны не видевшие и уверовавшие».

– Говоря о нынешних судьбах России, преподобный Серафим Саровский писал: «Время придет такое, что ангелы не будут поспевать принимать души». Настало ли теперь это время?

– Чему быть – тому не миновать, но не надо отчаиваться и бояться будущего. Еще Александр Суворов говорил: «Когда мир – думай о войне! Когда война – думай о мире!» Надо быть готовым к этому. Господь попускает нам испытания и страдания за грехи: много пороков – занимаемся не тем, чем нужно, и забываем о покаянии.

Протоиерей Олег Теор – духовный пастырь воинов Псковской епархии и атомной подводной лодки «Псков» на Северном флоте. Осуществляет миссионерскую деятельность по возрождению православных традиций в армии. Сопровождал российские войска в двух Чеченских кампаниях и в ходе военной операции в Югославии.