Газета "Вестник" № 27 - 2014 г.

«Война не окончена, пока не захоронен последний солдат»,– эта известная фраза Александра Суворова сегодня является руководством к действию не только для поисковых отрядов, но и для рядовых жителей. Ежегодно в Калужском крае, ставшем в годы войны последним рубежом обороны столицы, с почестями предают земле десятки и сотни бойцов Красной армии. Вот и в начале нынешнего лета, в канун Дня памяти и скорби, спустя 72 года после страшных боёв, останки ещё одного воина, найденные у дома жительницы Боровска Галины Щербаковой, обрели свой покой в могиле неизвестного солдата у стен храма Рождества Пресвятой Богородицы в селе Роща.

Память застывает в бронзе и камне общностью героической судьбы, призывая последующие поколения к ответному долгу перед теми, кто положил душу «за други своя». «Духовная сила, некогда сплотившая защитников Родины, сегодня заключена в триединстве истории, культуры и веры,– убеждён настоятель рощинского храма Сергий Поляков.– И если мы потеряем этот дух, то закончатся и наши история, культура и вера».

– Отец Сергий, есть ли у нас надежда отстоять себя?

– Если, храня память, мы будем со Христом, в православной вере, в этом не то что надежда, в этом сила. Вспомните, как обратился к людям в начале войны Сталин: «Братья и сестры!» Сегодня мы можем с разными чувствами говорить о своей истории. Но, чтобы сохранить самих себя, мы должны стремиться к единомыслию. В церкви во время Литургии произносятся слова: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы!» А любовь – это, в первую очередь, жертва собой. К любви, как и к памяти, надо себя принуждать. Ведь память – это не просто взять останки из одного места и переложить их в другое. Это значит удержать тот дух. А это трудно, потому что надо «отвергнуться себя» и взять свой крест, как это сделали воины, которых мы сегодня поминаем.

– В последнее время в армии достаточно активно возрождаются православные традиции. Но если раньше это было связано с поднятием боевого духа воинов, то теперь, на мой взгляд,– с заполнением духовной пустоты.

– Христос сказал: «Пошлю вам духа, который вас утешит, наставит и восполнит оскудевающее». Насколько мы этот дух принимаем, настолько и наша армия, и мы будем едины. Армия ведь тоже была разная: Белая, Красная, Пугачевская. Но дух, о котором говорит Господь, не у всех был. Он дается нам в единомыслии и в любви.

– Но не секрет, что нынешняя молодежь, воспитанная вне идеологии, не в полной мере осознает необходимость служения Отечеству.

– Я так не считаю. Память рано или поздно все равно пробудится в человеке, даже если он оступится и упадет. Человек должен быть готов к этому пробуждению. Оно происходит, может быть, не сразу: у кото­то с детства, у кого­то в средние годы, у других – под старость. А есть те, которые ярко вспыхнули, а потом смотришь – их уже нет.

– Гитлер говорил, что русский народ опасен только потому, что заключает в себе силу развивать возможности, заложенные в характере личности вождя.

– В Послании апостола Павла к римлянам сказано: «Нет власти не от Бога». То есть над властью земной есть еще другая власть. Это не следует забывать. Александр I в конце своей жизни признал ничтожность мнимой власти и отвернулся от нее, сказав: «Оставьте меня жить как человека и думать о душе и Боге». Мы имеем ту власть, которую заслуживаем. Церковь молится за правителей государства, и за Сталина в свое время тоже молились. Легко судить, оглядываясь назад, подсчитывать, сколько народу тогда погибло. А сколько гибнет сейчас? Наркотики и водка – это тоже уничтожение.

– Так все­таки кто правит историей – народ или личность?

– История как наука – это мнение определенной группы людей или какого­то человека. Одни ищут цветы, другие – плевелы. Одни, как писал Лев Толстой, утверждают, что власть есть результат событий. Другие – что власть производит события. Были славянофилы, были западники. Даже церковная история написана человеческим умом, но Предание – это содействие с Духом.

– Разогрев общественности проводился всегда. Только раньше это было скромно, но эффективно – люди поднимались на борьбу и сражались до последнего солдата. Сегодня, несмотря на жесткие информационные войны, население остывает так же быстро, как и загорается. Мы потеряли чувство локтя?

– На все есть ответ в Евангелии: Верующие «если что выпьют, не повредит им». Все зависит от того, кому мы верим. «Не сотвори себе кумира, — сказано, — и не надейтесь на князей, на сынов человеческих...» Исследуйте дух: какой он в нас? Если дух этого мира прелюбодейного – чего ждать? Мы сначала что­то делаем – торжествуем, а потом думаем. Посмотрите на побережье Протвы в нашем районе — ужасная картина. Сделали плотину и даже освятили ее. Уровень воды поднялся, и деревья, растущие по берегам, затопило – они спустили кору, и гниль убивает реку. В детстве мы купались здесь, а сейчас это умирающая Протва. То же самое происходит и в людских душах — все в мертвых стволах. Вместе с семьями прихожан нашего храма мы ездим на Север. Там аналогичная ситуация, особенно в тех местах, где сплавляли лес. Неоднократно были на озере Ильмень, где проходили жесточайшие бои. Особенно под Демянском. Там люди не ходят в лес за грибами – повсюду снаряды. Рядом с селом Коростынь Новгородской области есть кладбище немецких воинов. Над обрывом возвышается протестантский крест и табличка с просьбой не сорить. Это относится, в первую очередь, к нам – русским.

– Что бы вы сказали матери, «спасающей» своего сына от службы в армии?

– Если мать воспитывала своего ребенка духом благочестия – такой матери и говорить ничего не надо. А той, которая нежила свое чадо в комфорте,– ей что ни говори, она останется при своем. Говорить, конечно же, надо. Но гораздо раньше – воспитывать ребенка надо начинать во чреве. Тогда он будет готов к трудностям и лишениям. Когда начнется война, думать будет некогда. Сколько было во время войны предателей, которых матери не подготовили к жизни. Да они и сейчас есть.

Галина Матвеевна Щербакова, жительница Боровска:

«За нашим домом на улице Энгельса раньше были одни косогоры – местность неровная. Весной 1942 года во время половодья мы обнаружили в канаве погибшего солдата. Мне было тогда 13 лет. Вместе с соседями (а это были одни женщины) мы решили похоронить его на пустыре между сиренями у нашего забора. Но время шло, сирень разрослась, я вышла замуж и уехала, а могила забылась. В 1955 году на пустыре стали строить жилой дом – землю разровняли бульдозером, повредив захоронение. И лишь этой весной, разбивая клумбу под цветы, моя дочь обнаружила останки воина, которые, наконец­то мы смогли с почестями предать земле».