Газета "Вестник" №36
Гости Божией Матиери
Это небольшая повесть, а точнее несколько рассказов о тех временах, когда еще только начинали восстанавливать Оптину пустынь, и была у нас тогда при монастыре православная община мирян. Начинать здесь, вероятно, следует с самого начала - дождливый ноябрь 1988 года, и автобус везет нас из Москвы в монастырь.
Вскоре после Москвы цивилизация кончается. Дороги - девятый вал, и мы не столько едем, сколько толкаем сзади буксующий автобус, вызволяя его из вязкой грязи. В общем, выехали из Москвы в шесть вечера и только в полночь проехали Калугу, хотя езды здесь на два с небольшим часа.
После Калуги в автобусе остается лишь пятеро православных паломников. Шофер с тоскою смотрит на нас и изрекает:
- Заночевал бы я без вас у тещи в Калуге, а теперь вези богомолов в монастырь. Нет, не поеду - автобус сломатый!
Шофер ругается, а везет, хотя автобус, действительно «сломатый»: у него отвалился глушитель, а еще отказывает зажигание. Мотор часто глохнет и заводится с таким лязгом и скрежетом, что автобус трясется и дребезжит. И все же мы едем, рискуя не доехать и с трудом различая сквозь рев мотора голос шофера, вразумляющего нас: «...коммуняки здесь все разорили, а богомолы сдуру едут сюда. И зачем едут? А чтобы понять, есть ли жизнь на Марсе. Но жизни нет, транспорта нету, и я хожу на работу 12 километров пешком. Сбежал бы отсюда, да трое детей».
Вдруг тишина, остановка, и веселый голос шофера:
- Не дрейфь, лягушка, - болото будет наше. А вот, богомолы, ваш монастырь.
Автобус уезжает, озарив напоследок пространство фарами, и тут же все погружается в чернильную мглу. Монастырь где-то рядом, но где? Тьма такая, что мы не видим друг друга. Хоть бы звездочка в небе или огонек вдали, но черное небо сливается с чернотой под ногами. И есть ли жизнь на Марсе, если вокруг глухая первобытная тьма?
Позже мы узнаем, откуда эта тотальная тьма - города и деревни здесь отключают на ночь от электричества. А годы спустя, когда начнут газифицировать Козельск и монастырь, вдруг обнаружится, что работу по газификации края здесь начинали еще тридцать лет назад и сюда уже тянули газопровод. Но газификации края воспротивились местные большевички, решив, что народные деньги достойней использовать на освоение космоса. Словом, не жизнь, а марсианские хроники.
Но все это мы узнаем гораздо позже. А пока в поисках монастыря идем наугад в непроглядной тьме и забредаем в какое-то болото. В сапогах тут же противно зачавкала жижа. Разуваемся, выливая воду из обуви. А будущий оптинский иконописец, пока еще студент, говорит во тьме:
Сними сапог с ноги твоей, здесь святая земля.
- Молиться надо, - откликается ему из темноты будущая монахиня и поет: «Богородице, Дево, радуйся».
И вдруг даль откликается пением: «Богородице, Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою». Что это - эхо или видение? Но нам навстречу идут люди с фонарем и иконами и поют, славословя Пречистую Деву.
- А мы вас встречаем, - говорят они.
- Почему, - не понимаю, - вы встречаете нас?
- Потому что вы гости Божией Матери. Здесь Ее монастырь.
В монастыре нас, действительно, ждут. На печи упревает в чугунке пшенная каша, а в термосе приготовлен чай с мелиссой и таволгой.
- В два часа ночи, - предупреждают нас за чаем, - начнется полунощница. Вам с дороги лучше поспать. Но если пойдете, то не опаздывайте, потому что первой в храм входит Божия Матерь.
Так началась для нас, неофитов, та новая жизнь, где было много событий всяких и разных. Но, предваряя дальнейшее повествование, расскажу лишь о первой оптинской Пасхе. Благодать такая, что даже после бессонной ночи невозможно уснуть, и мы с подругой уходим в лес. Над головою по-весеннему синее небо, а под соснами еще лежит снег. В лесу кто-то есть - лось, наверно. На всякий случай прячемся в ельник. И, подсматривая из-за елок, видим, как по лесной дороге стремительно бежит послушник Игорь, будущий новомученик иеромонах Василий (Росляков). Через пять лет его убьют за Христа на Пасху. А пока ему только 27 лет, он мастер спорта и чемпион Европы. И послушник даже не бежит, а летит над землею в стремительном беге атлета и, вскинув руки в ликующем жесте, возглашает на весь лес небу и соснам:
- Христос воскресе! Христоос воскресе!
И вдруг происходит необъяснимое: смыкаются над головою века, возвращая нас в ту реальность, когда вот так же стремительно бегут ко гробу Спасителя молодые апостолы Иоанн и Петр. «Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал быстрее Петра и пришел ко гробу первый». (Ин. 20:4) Первым, опережая Петра, бежит любимый ученик Христа Иоанн. А как иначе? Разве можно идти мерным старушечьим шагом, а не бежать, что есть мочи, если воскрес Учитель? Христос воскрес! А еще с вестью о воскресении Христовом бегут по Иерусалиму Мария Магдалина и другая Мария: «они со страхом и радостью великой побежали возвестить ученикам Его». (Мф. 28:8) Как же молодо христианство в его истоках, и святые по-молодому на Пасху бегут.
Вот об этом молодом христианстве уже нынешнего века мне и хочется рассказать. Оговорюсь сразу, в новоначальных много наивного. И все-таки это было то время, когда на Пасху хотелось бежать, возвещая встречным и каждому: «Христос воскрес!» А еще мы подражали первым христианам, желая жить, как жили они. Попытка жить «аки древние» не удалась. Но такая попытка была, и мы были в ту пору самыми счастливыми людьми на земле.
Продолжение следует.
Нина Павлова