На восьмом году Ивана отдали учиться к старцу Арсению Лешенку в Волоколамский Кресто-Воздвиженский монастырь. Грамота на Руси преподавалась в то время по Библии и богослужебным книгам. В первый год Иван выучил Псалтирь, а на второй - свободно разбирался в Священном Писании. Под влиянием книг он стал рассуждать с ранних лет о скоротечности жизни. Сильное желание спастись победило в нем потребность жить и наслаждаться; он начал бояться своей молодости и грехов и стал усердно молить Бога о наставнике.

С возрастом у Ивана окрепло желание стать иноком, и он стал расспрашивать о разных обителях и живущих в них старцах. Услышав о  Варсонофии Неумое, юноша решил покинуть родительский дом и уйти в обитель св. Саввы (в Тверской земле) под духовное руководство знаменитого старца. Иван искал в монастыре ангельской жизни но, придя в обитель, увидел страшную картину: везде были слышны ругательства, неподобные слова звучали не только во дворе, но и в самой монастырской трапезе, Иван в ужасе бежал оттуда. С горечью и разочарованием юный Иван поведал мудрому старцу об увиденном и о тайном желании жить в монастыре. Варсонофий понял юношу и сказал ему такое слово: «Не удобно ти, чадо, в здешних монастырех жити, но иди к преподобному Пафнутию в Боровск». Недолго думая, отправился Иван, по слову старца Варсонофия, в обитель Пафнутиеву.

В Боровск Иван прибыл 13 февраля 1460 года. Он застал Пафнутия за делом: вместе со своими учениками игумен рубил дрова и складывал их. Одет он был так же, как они. Пришлец с благоговением выждал окончания работы. Но лишь раздался благовест к вечерне – вся братия тут же оставила работу и направилась к храму. Иван земно поклонился преп. Пафнутию, моля взять его в число спасающихся. «Этот юноша имеет духовную силу и создаст обитель не меньше нашей», - произнес святой, когда юноша не мог слышать его. В тот же день преп. Пафнутий облек Ивана в иноческий образ и нарек Иосифом. Юноше в то время исполнилось всего 20 лет.

Иосиф отличался физической силой и его тотчас по пострижении определили в поварню, откуда он вскоре перешел в пекарню, потому что  мог вынести тягость и такой работы. Работа была трудной: кроме иноков и наемных работников на трапезе кормилось множество паломников, а кроме того – нищие, странники и мимоходящии. В голодные  времена монастырь кормил до тысячи человек в день. Из хлебни преподобный Иосиф был переведен на послушание в монастырскую больницу. На такую работу обычно подбирались наиболее благонравные монахи, способные с терпением и кротостью ухаживать за больными.

Родители Иосифа вскоре узнали о его местопребывании и известили о себе. Они плакались о своем горе: отец Иосифа впал в тяжелую болезнь – лишился владения рук и ног и не мог без помощи повернуться с одного бока на другой. Игумен Пафнутий благословил принять страдальца в монастырь. На протяжении 15 лет ухаживал Иосиф за недвижимым отцом, что, впрочем, не отвлекало его от других монастырских обязанностей и молитвенного подвига.

Мать Иосифа, Марина (в монашестве – Мария), пребывала в подвигах иноческого воздержания около тридцати лет. Когда она захотела поселиться рядом с Иосифом, то ей явился ангел и сказал, что на земле ей с сыном уже не увидеться и повелел молиться о встрече у Господа. Мария сильно огорчилась, но горячо молилась за сына до самой смерти. Она поселилась в Волоколамске во Власиевском женском монастыре. О смерти отца Иосиф возвестил ей в монастырь. Узнав о преставлении мужа в великом ангельском образе, она также приняла схиму.

Но не только физический и молитвенный труд был уделом Иосифа. Впоследствии преподобный Пафнутий благословил его помогать в управлении монастырем, наблюдать за порядком, а иногда и предпринимать путешествия по монастырским потребностям. Подвиги Иосифа поставили его на почетное место среди монастырской братии, но он не возгордился этим, а еще усерднее стал следить за своими действиями. Вскоре сделался дух его твердым, крепким, ум ясным и практическим, а начитанность была непосредственным руководителем по всей жизни. Он непрестанно упражнялся в чтении Божественных книг и все более и более познавал их мудрость. Обладая обширною памятью, он держал Святое Писание, по выражению преп. Досифея Топоркова, «памятью на краи языка».

Сразу после преставления преп. Пафнутия в 1477 году Иосиф был утвержден великим князем Иоанном настоятелем монастыря в сане игумена. Для этого он был вызван в Москву и принял игуменское достоинство из рук митрополита Геронтия.

Вскоре братия монастыря почувствовала крепкую руку нового игумена: Иосиф задумал изменить монастырский устав и ввести преобразования в монастырскую жизнь. Он захотел ограничить частную жизнь монаха в келье, ввести строгое общежитие, по образцу монастырей востока и Святой горы Афонской. Но братия не покорилась Иосифу, и он понял, что при таких обстоятельствах ему лучше оставить игуменство.

Иосиф тайно собрал совет старцев монастыря, в котором принимали участие Герасим Черный, Кассиан Босой и его братья Акакий и Вассиан. Иосиф рассказал им о своем недовольстве братией и  о замысле лично ознакомиться с благочестием других монастырей Русской земли. Собрание приняло решение, что Иосиф примет на себя обет молчания и совершит поклонение святыням Русского Севера. С ним послали Герасима Черного, который должен был выдавать Иосифа за своего ученика. Их путь лежал к Белому озеру, неприступной твердыне русского духа. Только там, в обители святого Кирилла, еще сохранился общежительный монастырский устав.

На Белоозере преподобный Иосиф провел несколько месяцев, выдавая себя за неискушенного немого инока: снова, как в молодости, он таскал воду, прислуживал на поварне. Однажды, когда рядом никого не было, он запел по памяти псалмы. У двери кельи Иосифа случайно оказался инок, который изумился красоте голоса и искусству пения святого и доложил настоятелю. Игумен, выяснив, что это был Иосиф, ученик Пафнутия Боровского, предложил ему управлять монастырем, и Преподобному ради осуществления своего замысла пришлось покинуть монастырь.  

В Твери, в обители св. Саввы, где Иосиф в юности получил благословение на монашество, он увидел тяжелую картину духовного запустения. Скудость и нищета царили в монастыре: иноки жили по отдельным хибаркам, самостоятельно добывали себе пропитание и одежду, а вместе собирались в храме только по воскресным дням и праздникам. Иосиф пришел на Всенощное бдение и выбрал место у самого входа в темноте, чтобы его трудно было узнать. Богослужение велось неслаженно, черноризцы путали слова, последовательность песнопений. Но еще более поразило Иосифа, когда на середине службы монахи стали один за другим покидать церковь. Постепенно храм опустел: у братии был обычай «передохнуть» в своей келье, пока читается Псалтирь. Случилось так, что вышла вся братия, кроме стоящего в углу Иосифа. На аналое лежала раскрытая книга, но в храме царило безмолвие. Служение Живому Богу, ради Которого монахи, казалось бы, пришли в монастырь, замерло. Только на клиросе еще оставался игумен с несколькими братьями, он взглядом попросил странника читать. Иосиф подошел к аналою и, стоя перед закрытыми Царскими Вратами, одиноко запел. Через некоторое время церковь снова начала наполняться, и уже при свечах многие узнали Преподобного. Игумен после службы начал упрашивать Иосифа остаться, но в ответ получил отказ. Тогда рассердившись, он сообщил о беглеце великому князю Иоанну Ш, и Преподобному пришлось спешно покинуть обитель.

Также они с Герасимом побывали в Калязинском и Андронниковом монастырях, Савватиевой пустыни, поклонились нетленным святым мощам преп. Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре.

В Пафнутиевом монастыре смутились, когда узнали, что игумен покинул их монастырь. Разгневался на братию и великий князь Иоанн Васильевич. Он обратился к братии с приказом найти своего игумена живым или мертвым. Начались усиленные поиски. Менее чем через год вернулся Иосиф в Боровскую обитель, но пробыл там недолго: настала пора исполнить давно задуманный, уже созревший в голове план основания нового монастыря по собственной мысли и уставу. Иосиф объявил великому князю об окончательном решении сложить с себя настоятельство и ушел в Волоколамск с иконой Божией Матери именуемой Одигитрия, которой в свое время благословил его преподобный Пафнутий. Вместе с ним ушли Герасим Черный, Кассиан Босой, Паисий, двоюродные братья Иосифа Вассиан Рыло, Акакий и Досифей, Фотий, Зосима, Виссарион.

Перед приходом Иосифа с братией князь Борис Васильевич Волоцкий послал ловчего разведать подходящее место для монастыря. Избрание этого места сопровождалось знаменательным явлением: налетевшая буря повалила лес на глазах изумленных путников, как бы расчищая место для будущей обители. Едва Иосиф с учениками  вступили на образовавшуюся в лесной чаще долину, как вдруг при совершенно безоблачном небе в воздухе блеснула ослепительная молния. Иосиф сказал: «Буди благословен Бог во веки! И да будет покровительство Царицы Небесной. Ее же Пречестному имени созиждется на месте сем храм, в ком будут ежедневно возноситься живущими здесь пустынножителями молитвы к Престолу Всевышнего о себе и о всем мире». Вначале преподобный Иосиф с братией водрузили крест на место, куда ушла небесная молния, и прикрепили к кресту образ Пресвятой Богородицы, написанной Дионисием. Годом основания обители считается 1479 год. Первый деревянный храм был освящен во имя Успения Богоматери.

При самом начале монастыря ревностный основатель не имел возможности учредить общее житие; но когда число братии значительно возросло и удовлетворение внешних нужд было обеспечено обильными вкладами, Иосиф учредил в монастыре общежительный порядок, избрав образцом преимущественно устав Кириллова Белозерского монастыря.

По правилу преп. Иосифа, у братии должно быть все общее: одежда, обувь, пища, питие; никто из братии без благословения настоятеля не мог взять в келию ни малейшей вещи; не должен был ничего ни есть, ни пить отдельно от других; хмельные напитки не только не позволялось держать в монастыре, но запрещалось привозить и приезжающим в гостиницу. К Божественной службе должно было являться по первому благовесту и занимать в храме определенное для каждого место; переходить с места на место или разговаривать во время службы запрещалось. После литургии все должны были идти в трапезу, вкушать пищу безмолвно и внимать чтению. В свободное от службы время братия должны были участвовать в общих работах или, сидя по кельям, заниматься рукоделием. После повечерия не позволялось останавливаться в монастыре или сходиться, но каждый должен был идти в свою келью и с наступлением вечера исповедоваться отцу своему духовному – в чем согрешил в течение дня. Женщинам и детям запрещен был вход в монастырь, а братии всякая беседа с ними. Без благословения никто не мог выходить за ворота. Для управления монастырем был создан совет старцев.

Сам Иосиф был во всем примером для братии. Он первым приходил в храм Божий, пел и читал на клиросе, говорил поучения и после всех выходил из храма. Была ли общая работа для братии, он спешил предварить всех – трудился, как последний из братии. Но не видели его никогда дряхлым или изнемогающим; всегда лицо его было светло, отражая душевную чистоту. С любовью помогал он братии во всех их нуждах; особенное внимание обращал на душевное состояние каждого, подавал мудрые советы и силу слова подкреплял усердной молитвой к Богу о спасении вверенных ему душ. Когда кто из братии боялся или стыдился открывать ему свои помыслы, опытный старец, провидя внутренние помышления, сам заводил беседу о них и подавал нужные советы. Ночью тайно обходил он кельи, чтобы видеть, кто чем занимается, и если слышал где разговор после повечерия, то ударял в окно, показывая свой надзор. Во время одного из таких обозрений заметил он, что кто-то крадет жито из монастырской житницы. Увидев Иосифа, вор хотел бежать, но Иосиф остановил его, сам насыпал ему мешок жита и отпустил с миром, обещаясь вперед снабжать его хлебом. Благодетельное влияние Иосифа не ограничивалось одним монастырем, но распространялось на всю Волоцкую область. Слава о добродетельной жизни Иосифа, мудрость наставлений, подкрепляемых свидетельствами Писания и Отцов Церкви, сила слова привлекали к нему многих людей. Князь Волоколамский Борис часто посещал его, открывая ему свою душу, и руководствовался в своей  жизни благочестивыми  советами Преподобного. Сын князя Иоанн был крестник и духовный сын Иосифа. Вельможи и высшие сановники считали для себя за счастье удостоиться беседы с Иосифом, избирали его себе духовным отцом, с любовью исполняли его советы и исправляли свою жизнь по его указанию. Женщины, не имея возможности лично пользоваться наставлениями Иосифа, спрашивали его советов письменно или чрез духовников.  Имел ли кто из поселян нужду в семенах для посева или лишался домашнего скота и земледельческих орудий, приходили к Иосифу, и он снабжал их всем нужным. В один год в Волоколамской области был голод. Не имея насущного пропитания, поселяне стекались к обители Иосифа, прося хлеба. В продолжение всего этого несчастного времени Иосиф питал около семисот человек. Чтобы дать приют нуждающимся, Иосиф построил подле монастыря странноприимный дом и при нем церковь в честь Введения во храм Богородицы, велел покоить болящих и страждущих, кормить всех бедных, поставил здесь особого смотрителя. Даже когда истощились особенные средства обители, Иосиф, несмотря на ропот братии, делал займы и кормил бедных. В то же время убеждал и владетельных князей употребить свои меры для вспомоществования страждущим от голода. По устроению Промысла Божия, пожертвования преп. Иосифа в пользу бедных не остались без вознаграждения – великий князь Василий Иоаннович обильными дарами спешил вознаградить издержки обители. Братья великого князя: Симеон, Дмитрий и Юрий – также присылали от себя братии пожертвования.

Монастырь все более и более благоустраивался, число братии умножалось, и в 1485 году при помощи Волоколамского князя и других благотворителей, был построен каменный храм. В 1488 году он был расписан учениками преподобного Пафнутия старцем Паисиeм, старцем Досифеем, старцем Вассианом совместно с Дионисием. Сбылись предсказания преподобного Пафнутия при постриге юного Иосифа – он создал свою обитель на общежитительных правилах и собрал братии до 100 человек.

Игумен Иосиф прославился ревностью в опровержении жидовской ереси, появившейся с 1471 года в Новгороде, соблазнившей не только простолюдинов и бояр, но и знатнейших духовных лиц, и даже некоторых представителей великокняжеской фамилии. Наученный  Пафнутием никогда не отступать от догматов веры, прекрасно знавший Святое Писание и сочинения Святых отцов, Иосиф встал на защиту Православия. Под его влиянием Великий князь повелел созвать Собор, на котором присутствовавший там князь Василий Иванович ревностно вступился за Церковь. Многие из еретиков показывали притворное раскаянье, и некоторые из епископов даже ходатайствовали об их прощении, но Иосиф настоятельно требовал им казни, и за то сам был обвинен в жестокости. Были рассмотрены свидетельства на обвиненных в ереси, Собор вынес решение еретиков предать анафеме, а главных заводчиков предать гражданскому наказанию. Решение великого князя было таково: одних сжечь, других лишить языка и сослать в заточение, большую же часть разослать по монастырям. Так святой Иосиф доказал твердость духа в исповедании догматов христианской веры.

На Соборе 1503 года великий князь Иоанн изъявил желание, чтобы имения русских монастырей были отобраны в пользу государственной  казны. Князя поддержали многие пустынные старцы, полагавшие, что неприлично монастырям владеть селами: «чернецы должны жить в пустынях и кормиться рукоделием». Но преподобный Иосиф считал по-другому. Он считал, что для благолепия церковного и для поддержания монашеский жизни в более образованных сословиях необходимо, чтобы монахи пользовались некоторым довольством и владели недвижимым имуществом. Иосиф выступил с протестом на Соборе: «Аще у монастырей сел не будет, како честному и благородному человеку пострищися? И аще не будет честных старцев, отколе взяти на митрополию, или архиепископа, или епископа, на всякия честныя власти?» Собор вынес решение: «Не смеем отдать церковного стяжания: оно принадлежит Богу и неприкосновенно». И самодержец, чье слово было законом, на сей раз добровольно подчинился решению Собора.

Еще один замечательный случай из жизни игумена Иосифа – распря и суд с Новгородским архиепископом Серапионом. Повод к тому подал Волоколамский удельный князь Федор Борисович, который требовал от Иосифа себе частых угощений, отнимал у обители вклады и притеснял монахов. Иосиф вынужден был искать себе исключения из-под его власти. В сем намерении послал он к своему архиепископу Новгородскому Серапиону просить ходатайства у великого князя. Но поскольку в то время было в Новгороде моровое поветрие и на заставах не пропустили посланника к новгородскому архиепископу, то Иосиф прямо отнесся с жалобою к Всероссийскому митрополиту Симону и самому великому князю, который и принял монастырь в свое непосредственное ведомство, а Волоколамскому князю во владении отказал. Недовольный князь Федор в отмщение принес жалобу на Иосифа епархиальному  новгородскому архиепископу Серапиону, изъясняя, что Иосиф пренебрег его властью, перейдя в подчинение к Московскому великому князю. Иосиф, по прошествии в Новгороде морового поветрия, посылал к Серапиону с извинениями, но тот посланника не принял и сам отправил на Иосифа неблагословенную и отлучительную грамоту. За это Иосиф принес великому князю и митрополиту жалобу, по которой созвали в Москве Собор, и на него был призван Серапион, который, однако ж, не захотел давать Собору никаких ответов, за что сам был отлучен от епархии и сослан в Сергиев монастырь. Спустя некоторое время, игумен Иосиф и святитель Серапион примирились, и прежняя любовь водворилась между ними. Смирился и виновник скорбей Преподобного Волоколамский князь Федор: перед смертью он испросил прощения у святого игумена и завещал в обиженную им Иосифову обитель свое село Буйгород.

Случилось однажды преподобному Иосифу выступить миротворцем между братьями Московским великим князем Василием и Дмитровским князем Юрием. Братья повздорили, раздраженный великий князь уже хотел заключить Юрия в темницу, но тот вовремя узнал об этом и скрылся в обители преп. Иосифа. Святой старец послал к великому князю двух своих учеников ходатайствовать за Юрия. Великий князь внял сему ходатайству и примирился с братом.

Пользуясь расположением великого князя, преп. Иосиф последние годы своей жизни провел в спокойствии, но страдал от тяжких и частых недугов. В конце жизни у него ослабело зрение, так что он с трудом видел,  а в церковь его приходилось водить братии. Чувствуя свою немощь и приближение к смерти, он вновь просил великого князя не оставлять своим покровительством монастырь, насажденный и взращенный многочисленными молитвами и трудами братии. Чувствуя приближающуюся кончину, Иосиф призвал братию и велел им избрать себе игумена. С великою скорбью братия исполнили его волю: избран был Даниил, впоследствии митрополит всея Руси. Иосиф утвердил это избрание и часто беседовал со своим преемником об обязанностях его звания, завещав ему поступать во всем по духовной грамоте,  а братии внушал иметь любовь и почтение к новому игумену.

В последние дни своей жизни преп. Иосиф принял великую схиму и пребывал постоянно в совершенном уединении и в молитвенной беседе с Богом. Во время церковного Богослужения братия носили его в храм: там, в уединенном месте, невидимый другими, он слушал церковную службу.

9 октября 1515 года, приобщившись Святых Христовых Таин, преподобный Иосиф созвал всю братию и преподал им мир и благословение. При последнем прощании он сказал: «Вот вам знамение: аще получу от Бога милость, то обитель сия ничим же скудна будет». На следующий день, в воскресение, иноки отпели у него последнюю утреню. В церкви Богослужение еще продолжалось, и в то время, как там стали петь «Святый Боже», Иосиф, оградив себя крестным знамением, в четвертом часу утра предал дух свой Богу, 76 лет от рождения.

20 декабря 1578 года Московский Собор причислил Иосифа Волоколамского к лику святых и повелел совершать ему службу как местночтимому святому. На Соборе 1591 года было велено праздновать  память преподобного Иосифа повсюду, была составлена и внесена в Минею соответствующая служба. Мощи его почивают под спудом в соборном храме основанного им монастыря.

Преподобный Герасим Черный (день памяти в воскресенье перед 26 августа в Соборе Московских святых)

Герасим, по прозвищу Черный, не уступал другим ученикам преп. Пафнутия в благочестии, к нему, как к духовному отцу, был полон уважения Иосиф Волоцкий. Когда и в каком возрасте пришел Герасим в Пафнутьеву обитель, неизвестно. Известно, чтостарец отличался строгим постничеством. Как и все ученики преподобного Боровского игумена, он последовательно прошел через все самые тяжелые монастырские послушания. После смерти Пафнутия он встал на сторону молодого игумена Иосифа. Вместе они совершили длительное паломничество по русским монастырям, знакомясь с их обычаями, причем во время этого путешествия Иосиф находился в послушании у старца Герасима. Он был в числе девяти иноков – ревнителей общежительного устава, которые ушли с игуменом Иосифом из Пафнутьева монастыря в Волоколамск и основали там новую обитель. В Иосифо-Волоцком монастыре Герасим Черный считался начальником и учителем наряду с Иосифом, старцами Кассианом Босым и Ионой Гoлoвой. Впоследствии он жил отшельнически вне обители, где основным его занятием было переписывание книг. Книги письма старца Герасима ценились необычайно высоко, монахи хранили их как большое богатство. По данным монастырской описи, на престоле в Успенском соборе находилось Евангелие, написанное старцем Герасимом Черным. 

Преподобный Кассиан Босой (дни памяти 18 октября и 29 февраля)

Строгий подвижник Кассиан Босой смирял свою плоть с юных лет и достиг того, что стал нечувствителен к холоду и жаре. Одежда на нем была всегда одна и та же: свитка, власяница да мантия. Обуви он не носил, поэтому еще в Пафнутиевом монастыре получил  прозвище Босой, которое осталось с ним  на всю жизнь.

После кончины Пафнутия он ушел с Иосифом в Волоколамские леса. Там, в зарождающейся обители, он так сильно изнурял себя постом, что преп. Иосифу приходилось умерять его подвиги.

Преподобный Кассиан всегда учил братию бороться со сквернословием и даже написал по этому поводу множество поучений. За его подвижническую жизнь Господь сподобил преп. Кассиана  великого дара молитвы. Осталось свидетельство, как он своей молитвой остановил сильный пожар.

 В 1530 году, когда Кассиану был 91 год, за ним был прислан гонец из Москвы с предписанием как можно скорее явиться в Москву. По своему великому смирению преп. Кассиан незамедлительно покинул место пустынножительства, отправился в путь и скоро прибыл к Самодержцу. Туда же был призван и другой знаменитый старец – Даниил Переяславский. Великий князь со слезами умиления рассказал старцам, что на старости лет ему была послана Господом светлая радость – иметь сына и наследника царству. Самодержец просил подвижников стать восприемниками новорожденного от купели и ограждать его своими молитвами. Святые старцы, по обычному смирению, сначала отказывались быть крестными отцами царского сына, но потом уступили желанию великого князя Василия.

Царь со всеми ближними боярами отправился в славную обитель Сергия Радонежского, и  4 сентября в Церкви Живоначальной Троицы, у богоносных мощей преподобного Сергия, игумен монастыря Иоасаф совершил крещение младенца. От святой купели новокрещеннoго приняли праведные старцы Даниил и Кассиан; дитя приложили к раке преподобного Сергия, чтобы поручить его защите и покрову святого угодника. На Божественной литургии младенца носил преподобный Даниил (в древней Руси был обычай носить новокрещенных мальчиков вместе со Святыми Дарами за Литургией на Великом входе, во время пения Херувимской). По окончании торжеств блаженные старцы вернулись в свои обители и обратились к прежним подвигам.

Еще  раз, спустя три года, преподобные Кассиан и Даниил были позваны великим князем Василием III в кумовья, когда у того родился сын Георгий.

Старец Фотий ( день памяти 9 марта )

Ученик преподобного Пафнутия Фотий пришел в обитель в юном возрасте. Заметив в отроке искреннее желание к иноческому подвигу, Пафнутий прикрепил его к строгому подвижнику благочестия Кассиану Босому. Маститый старец окутал заботой и  отеческой любовью юного инока. Всю свою жизнь Фотий не покидал любимого старца, делил с ним трудности и радости, старался быть послушным и заботливым келейником. Когда Фотий узнал, что Кассиан покидает Пафнутиеву обитель, он, не задумываясь, ушел вслед за Иосифом,  Кассианом и другими учениками Пафнутия в Волоколамск.

Как и многие ученики преподобного Пафнутия, Фотий был грамотным. Он досконально знал Священное Писание, труды и подвиги древних подвижников. До наших дней дошло его сочинение на четырех листах под названием «Собрание от Божественных Писаний зело полезно, еще не сквернословити языком всем православным християном, паче же нам иноком, ниже паки рещи матернее лаяние брату своему...», второе сочинение: «Какову любо человеку христианския нашея Веры Святыя»; также еще его «Послание утешительно ко Старице Александре».

Старец Фотий умер 9 марта 1554 года.

Преподобный Левкий Волоколамский (день памяти 17/30 августа)

Преподобный Левкий был пострижеником преп. Пафнутия Боровского. Вероятно, он начал монашескую жизнь вместе с Пафнутием в Высоко-Покровском Боровском монастыре и пришел с остальными учениками Преподобного в его новую Боровскую обитель. Имя Левкия упоминается в житии преподобного Даниила Переяславльского: после пострижения последнего в Пафнутиевом монастыре Даниил был передан в послушание опытному старцу Левкию.

Еще при жизни Пафнутий благословил Левкия на устроение собственной обители. Около 1476 года преподобный Левкий основал в 32 километрах к юго-западу от Волоколамска при реке Рузе Успенский на Волоке монастырь.

Преставился Преподобный        в 1492 году. Никаких сведений о его жизни не сохранилось; вероятно, рукописи были сожжены в Смутное время, когда поляки разорили Пафнутьеву обитель.

В 1680 году Левкиев монастырь был приписан к Воскресенскому Новоиерусалимскому монастырю; в 1764 году упразднен. Мощи преподобного Левкия почивают под спудом в сохранившейся на месте монастыря приходской церкви.

Преподобный Даниил Переяславский (день памяти 7/20 апреля)

Преподобный Даниил (в миру – Димитрий) родился в 1453 году в городе Переяславле Залесском в семьеблагочестивых родителей. Еще в отрочестве он поступил под духовное руководство своего родственника  игумена Переяславского Никитского монастыря Ионы. Юный отрок очень любил предаваться богослужебному чтению и слушать жития святых. Впоследствии Досифей писал: «Чтение вслух одним вельможей жития Симеона Столпника произвело на отрока Димитрия такое впечатление, что, желая подражать великому подвижнику, он побежал к реке и, увидев привязанную к берегу канатом ладью, взял этот канат и перевязал им тело. Канат врезался в тело, образовались раны, впоследствии в них завелись черви, пока, наконец, родители, услыхав, что сын их во сне болезненно стонет, открыли ужасные, смрадные язвы на теле отрока». Другая его черта, также навеянная древней аскетической литературой: никто не мог уговорить его мыться в бане. Эту строгость к баням святой впоследствии сохранил и в своем монастыре, будучи игуменом.

В Никитском монастыре Димитрий впервые услышал о великом подвижнике благочестия Пафнутии Боровском, и вскоре вместе со своим братом Герасимом они тайно сбежали в Боровский монастырь. Видя их стремление ко спасению, преподобный Пафнутий  постриг братьев в монашество, при этом Димитрий был наречен именем Даниил и поручен в послушание опытному старцу Левкию.

В послушаниях, посте и молитве Даниил провел в монастыре 10 лет. Когда его любимый наставник Левкий уходил на пустынножительство, то Даниил тоже покинул обитель Пафнутия. Два года они подвизались в пустыни на реке Рузе. Через некоторое время блаженный Даниил возвратился в Переславль, пробыв некоторое время в Никитской обители. Затем его родственник, архимандрит Успенской обители, зная чистоту жизни Даниила, убедил его принять священный сан.

Страннолюбие Даниила  не знало границ: каждый приходящий мог найти у него ночлег, а умерших странников, убитых, замерзших, утопших бедняков он на своих руках переносил в скудельницу, где совершал отпевание. Временами Преподобный видел на скудельнице огонь, а до его слуха доносилось пение. В Данииле родилась и не покидала мысль построить в божедомье (усыпальнице, месте погребения безвестных лиц, погребаемых на общий счет) храм. Он долго молился, желая узнать Божью волю. Однажды к нему пришли три странника, которым Даниил рассказал о своих видениях и поведал свой замысел. «Отцы советуют,– отвечали странники, – если влечет к чему мысль, по-видимому, полезному, не выполнять ее прежде трех лет, поручив ее воле Божией. Так поступи и ты, чтобы не трудиться напрасно». Даниил принял совет, хотя душа горела, и по временам сильно хотелось ему поскорее исполнить свое желание.

Спустя какое-то время бояре Челядины, избавленные молитвами преподобного Даниила от княжеской опалы, представили его великому князю Василию Иоанновичу и выпросили ему позволение иметь в своем распоряжении божедомье и построить там храм. Даниил сам ходил в Москву за благословением к митрополиту и принес утвердительную грамоту от великого князя Василия Иоанновича. После этого стали поступать приношения на постройку храма и появились желающие поселиться при нем. Так на божедомье неожиданно составилась иноческая обитель, хотя Преподобный и не думал сначала строить монастырь, а только одну церковь. Первым подавшим Преподобному мысль о монастыре был старец-купец по имени Феодор. Он сказал Даниилу: «Отче, тут приличнее быть монастырю, благослови мне купить лесу, чтобы построить себе малую келью при твоей церкви». Феодор первый тут и постригся с именем Феодосия. Новые подвижники стали жить под руководством Даниила. Он обнес божедомье оградою, дал правила монашеского жития и каждый день стал ходить из Гориц совершать службу в божедомском храме, освященном в честь Всех Святых. В 1508 году была построена еще одна церковь в похвалу Божией Матери.

Скорби и искушения, однако, не оставляли Даниила: соседи-миряне, опасаясь, что он завладеет их землей, оскорбляли Даниила, даже иногда били поселившихся на божедомье иноков. Но тот не судился с оскорбителями, терпел и уповал на Божью милость.

Братия роптали на скудность пищи,  это было так больно доброму сердцу Даниила, что он захотел совсем оставить обитель, но его мать, рассудительная инокиня Феодосия, уговорила его не малодушествовать, и он с новой ревностью принялся за управление обителью. Великий князь Василий, уважавший преподобного Даниила, посетил обитель и, удивленный бедностью подвижников, назначил  ежегодный отпуск хлеба. Даниил увидел в этом особый Божий промысел.

В 1525 году, когда скончался престарелый архимандрит обители Исаия Горецкой, иноки стали упрашивать Даниила стать их игуменом. «Если настояли вы на том, чтобы я был вашим настоятелем, – говорил Даниил братии, – то должны слушаться меня». «Желаем повиноваться», – отвечали иноки. «У вас есть обычай,– говорил Преподобный, – ходить из монастыря на торг, без благословения настоятеля ходите в мирские дома и там пируете и ночуете по несколько суток. Прошу вас впредь не делать так». Иноки обещались исполнить волю Даниила. «Вы ходите в бани, – продолжал настоятель, – и там бываете вместе с мирскими людьми. Этому не должно быть». Братия согласились и на то. Преподобный Даниил продолжал: «В праздники, именины, в поминовение родных, созываете вы к себе родных, друзей, знакомых с женами и детьми, и они гостят у вас по несколько дней и ночей. Впредь не только не должно быть пиров, не должен никто из женского пола ночевать в ваших кельях». Согласились и на это. «Кельи у вас очень высоки, с высокими крыльцами, как у вельмож, – сказал еще Преподобный, – это неприлично монашескому смирению». Братии неприятно было это замечание, но прекословить они не стали. Только один инок Антоний Суровец с гневом сказал: «Совсем разлучил ты нас с мирскою жизнью, и я теперь не буду падать (он был нетрезвой жизни)». Преподобный с веселым лицом сказал братии: «Надобно и нам, братия, следовать примеру его раскаяния. Видите, он не постыдился исповедать свой грех». Впоследствии Антоний действительно пришел в чувство и исправился.

Даниил во всем показывал братии пример труда и терпения, подражая своему учителю – преподобному Пафнутию Боровскому. Он сам работал везде наравне с послушниками: копал ямы, ставил столбы, таскал тяжести. Не прошло и года, как преподобный Даниил отказался от настоятельства в Горицком монастыре и перешел в свою обитель на божедомье, где в 1530 году построил храм во имя Святой Троицы.

Во время голода обитель Даниила, где к тому времени собралось около 70 человек братии, питала всех голодающих. Раз сказали Преподобному, что муки осталось меньше, чем на неделю. Даниил пошел посмотреть, в это время к нему подошла и попросила о помощи изнуренная голодом вдова с детьми.  Он дал ей муки и приказал отпустить оставшуюся муку всем нуждающимся по их просьбе. За такое милосердие к бедствующим в продолжение голодного времени Бог благословлял обитель достатком. И после голодного времени многие, зная любовь святого старца к несчастным, бросали у ворот монастыря больных, увечных и не имевших чем кормиться. Угодник Божий с радостью принимал их в монастырь, лечил, кормил, одевал и покоил.

Когда у великого князя Василия Иоанновича родился наследник престола – будущий царь Иоанн Грозный, он пригласил преподобного Даниила вместе со старцем Кассианом Босым стать восприемниками его сына. Крещение было совершено в Троице-Сергиевой лавре; державного младенца приложили к раке с мощами преподобного Сергия, а на Божественной литургии старец Даниил, по обычаю того времени, носил младенца на Великом входе вслед за Святыми Дарами. Уже  в конце своей земной жизни Преподобный посетил своего крестника – великого князя Иоанна Грозного, и сообщил ему, что Переяславские храмы святителя Николая и святого Иоанна Предтечи, стоящие у городских ворот, сильно обветшали, поэтому необходимо строить новые.  При этом он добавил, что у ветхого храма святителя Николая в земле лежат мощи святого князя Андрея Смоленского, которому в прежние времена (как он твердо помнит и знает) была служба со стихирами и каноном, и лик его писали на иконах; а ныне по неизвестной причине служба упразднена. Об этом же доложил он и святителю Иосафу. Великий князь и митрополит приказали построить новые храмы и дозволили преподобному Даниилу вместе с местным духовенством осмотреть гроб святого князя Андрея.

После молебна был разобран надгробный памятник и выкопана могила, в  гробу обрели мощи, обвернутые берестою. Мощи оказались нетленными и издавали благоухание, волосы князя были русые и долгие, а одежда – целая, с медными пуговицами. Крупицы бересты, осыпавшиеся при отгребании земли, недужные брали себе с верою и исцелялись. Преподобный Даниил послал священника известить о том митрополита и великого князя. Из Москвы были присланы Чудовский архимандрит Иона и Успенский протопоп Гурий, для проверки донесения и перенесения мощей в храм. Они вздумали спросить святого старца, с чьего дозволения он решился отыскивать мощи? И объявили, будто бы «владыка митрополит ничего не знает о том и ничего не приказывал ». Старец заплакал и ответил: «Не будем искушать Духа Святого, действующего в чудных рабах Своих. Не говорите также, будто ничего неизвестно великому отцу нашему и святителю. Бог мне свидетель, что извещал я его сам, и не только его, но и благочестивого самодержца, и по их воле осмелился я недостойный открыть святые мощи». Потом он добавил, что противодействующие святому делу будут наказаны: митрополит лишится престола, архимандрит и протоиерей жестоко пострадают. Эти слова сперва смутили следователей, но потом они приняли их за плод дряхлой старости. Впрочем, очевидность дела вынудила кончить неуместный спор. Мощи блаженного князя положили в новый гроб и совершили службу.

Святые мощи, однако, не были открыто поставлены в храме, а только положены в новый гроб и торжественно погребены в той же церкви. И доныне там можно видеть княжескую гробницу с изображением князя, который держит в руках хартию со словами: «Аз есьм Андрей, един от Смоленских князей».

Великий князь Василий Иоаннович благоволил преп. Даниилу и его обители. Дважды старец становился восприемником царских детей от святой купели. В 1528 году в четвертый раз царь с царицей посетили Троицкий монастырь. Великий князь Василий Иоаннович велел построить на государев кошт каменную церковь Пресвятой Троицы с приделом Усекновения главы св. Иоанна Крестителя. Впоследствии Царь часто посещал этот храм и щедро награждал обитель богатыми дарами, жаловал села, мельницы и угодья. Пред смертью преподобному Даниилу захотелось возвратиться в Пафнутьев монастырь, где он был пострижен. Ночью он тайно ушел из своего монастыря, но встретившийся на пути ученик уговорил его остаться в обители до конца жизни. Предчувствуя близкую кончину, он отдал две свои власяницы послушникам, которые трудились в пекарне и не хотели переменять тяжелого своего послушания потому, что пещный огонь напоминал им адский пламень.

Однажды, находясь церкви, старец почувствовал расслабление, и когда, поддерживаемый архимандритом Илларионом и монахом Ионою, шел мимо того места, где теперь покоятся его мощи, остановился и сказал: «Се покой мой, зде вселюся во век!» Потом снял с себя клобук и отдал Ионе, давно желавшему получить от него сие благословение; а архимандрит спросил: «Чем же будет сам покрывать старческую главу?»  Даниил ответил: «Мне теперь нужен уже куколь», и действительно, принял Великую схиму. В глубоком безмолвии проводил он последние дни и часы своей жизни, предаваясь умной молитве; но раз вдруг с радостным выражением лица спросил: «Где же они, эти три чудных мужа?» Изумленные ученики спросили, о ком он говорит? «Те пустынники, которые были у меня однажды в Горицком монастыре, прежде основания сей обители, опять меня сейчас посетили. Ужели вы не видели их здесь?» – и старец умолк. 7 апреля 1540 года на 81-м году жизни он причастился Святых Таин и тихо предал Богу свою праведную душу.

Царь не забывал обители и после кончины крестного своих сыновей: «...Чтобы за мое здоровье Бога молили и на имянины соборне молебны пели», так наказывал царь Иоанн Грозный в жалованной грамоте 1555 года. Угодник Божий напомнил о себе царю под стенами Казани осенью 1552 года. Перед ее взятием одному бывшему в походе  знавшему Преподобного и всегда призывавшему его в своих молитвах пресвитеру было открыто Святым о победе русского оружия. Видение было возвещено Царю, вознесшему свои молитвы Пречистой Богородице, всем святым, а также крестному отцу, преп. Даниилу. Вероятно, с этим случаем связано первое повеление Государя написать в 1553 году житие преп. Даниила. По каким-то причинам оно не было исполнено, и тогда последовало второе повеление в 1556 году. Оно было осуществлено между 1556 и 1562 гг. царским духовником протоиереем Андреем, впоследствии митрополитом Московским и всея Рoссии Афанасием (1564 - 1566). Все произошло, как завещал сам старец: «Не повелеваша никому же самохотением писать о святых отцех, аще не извещен будет от Бога или от власти».

Мощи преподобного Даниила покоятся в богатой серебряной раке в Троицком соборе; память его чтится 7 апреля в день преставления, 16 октября в день переложения мощей в новую раку (1782 года) и 30 декабря в день обретения мощей (1652 года).

Преподобный Давид Серпуховской (день памяти 4 марта, 30 августа)

По местному преданию, преподобный чудотворец Давид происходил из именитого рода князей Вяземских, но по крайнему смирению не открывал посторонним своего происхождения и богатства. Еще будучи отроком, он убежал из дома в Боровскую обитель к  Пафнутию. Мудрый игумен,  не раздумывая принял отрока в свою обитель, вспомнив, как он в отрочестве был принят в монастырь своим учителем – старцем Никитой.

Давид был примерным учеником, и каждое слово, посеянное преподобным Пафнутием в юное сердце, падало на благодатную почву. В Боровской обители он освоил науку монашеской жизни: приучил тело к тяжелым телесным трудам, изнурительному посту и научился непрестанной молитве. Там же Давид стал свидетелем великих трудов и подвигов другого ученика Пафнутия – Иосифа Волоколамского.

Тридцать восемь лет прожил Давид после смерти блаженного старца Пафнутия в Боровском монастыре.  Постепенно в нем тоже созрело желание покинуть Пафнутьеву обитель. С двумя молодыми монахами и двумя бельцами (мирскими людьми) он покинул  Боровскую обитель и с иконой Знамения Богоматери (вероятно, подаренной Пафнутием) прибыл в пустынную местность на берегу Лопасни, в древнюю Хутынскую волость, где, устроив храм и кельи, положил начало новой обители. Около своей пустыни преподобный Давид насадил липовую рощу.

Об основании пустыни в монастырском синодике, написанном в 1602 г., сохранилась следующая запись: «В лета 7023 при державе царства Российского Государя Великого князя Василия Иоанновича Московского и всея России при священном архиепископе Иоасафе митрополите Московьском и всея России прииде в сию пустыню старец преподобный отец наш игумен Давид со двема старцама и с двема простыма мужи в 31день. А Хатунь была со всеми волостями и со уездами за князем Василием Семеновичем Стародубским. И якоже пришед и вселився на святое место се и постави церковь во имя благолепного Вознесения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, в пределе поставив церковь Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Мариям честного и славного ея Успения, а с трапезою постави церковь во имя иже во святых отца нашего Николы Чудотворца, и сoзда обитель, и созва братию. И преставися преподобный Давид игумен в лето тоя же осмыя тысяща в тридесят седмое сентямбрия в 19 день на память святого великомученика Еоустафия и иже с ним».

Святость жизни и мудрость преподобного Давида привлекали к нему многочисленных учеников. В своей обители он сделал не общежительное устройство, такое же, как у преподобного Пафнутия. Вскоре стало все окрестное население  называть пустынь Давида «монастырем-особняком», а самого угодника Божия – кормильцем-отцом.

Более пятидесяти лет подвизался в монашестве блаженный Давид, всегда и во всем подавая пример братии. На протяжении всей своей жизни он духовно окормлялся у великого светильника русского монашества преподобного Иосифа Волоцкого. По преданию, на праздник Успения Богородицы 1515 года Иосиф Волоцкий посетил обитель Давида, трапезничал братией и наставлял их в Слове Божием.

19 сентября 1529 года преподобный Давид предал Богу свою праведную душу, а честное его тело, изнуренное трудами и подвигами, было погребено в основанной им пустыни и ныне покоится под спудом в церкви Знамения Пресвятой Богородицы.

 Досифей (Топорков)

Досифей Топорков, племянник Иосифа Волоцкого, был пострижен в монашество в Волоколамском монастыре и стал учеником преподобного Иосифа. Имея талант художника, он вместе с братом Вассианом в 1485 году под руководством знаменитого мастера Дионисия расписывал Успенский собор монастыря. Но главным его делом стал книжный труд. Несколько книг монастырской библиотеки переписано рукой Досифея. А первым его собственным значительным сочинением стал Русский Хронограф (1516-1522 гг.). В этой работе Досифей показал свою начитанность и умение собрать из разнородных памятников грамотно выстроенный единый текст. Русский Хронограф на протяжении более 100 лет являлся основой для новых редакций хронографов и послужил одним из важных источников Никоновской летописи.

В 1528 году инок Досифей был призван архиепископом Макарием в Новгород, где  трудился над исправлением текста Синайского Патерика. Как заметил один из исследователей трудов Досифея Топоркова, справщик, судя по всему, плохо знал греческий язык и не имел в своем распоряжении оригинала Патерика. Но текст от этого хуже не стал. Досифей потрудился на совесть, не жалея сил, «много время и прочитая многажды». Переведенный на «чистый» книжный язык Синайский Патерик был одобрен архиепископом Макарием и включен им в Великие Четьи Минеи под 30 июня, а позднее, в 1628 и 1632 гг. положен в основу двух изданий «Лимонаря» (греч. «луг»; так называли Синайский Патерик).

Труды в Новгороде привели Досифея Топоркова к мысли написать о подвижниках русских, однако приступил он к составлению собственного сборника очень нескоро, лишь в 1546-1547 гг. Связано это, очевидно, с тем, что с 1522 г. Досифей жил в московском Симонове монастыре и только через несколько лет вернулся в Иосифов монастырь. Свою цель автор Волоколамского Патерика обозначил так: «писанию предати таковая, елико от древних святых бываемая и от сущих в нашей земле святых, глаголющих ради и неправо мудрствующих, яко в нынешняя времена такова знамения не бывают». Таким образом, его труд был адресован в первую очередь тем, кто утверждал, что «теперь чудес не бывает».

Каким был Волоколамский Патерик, написанный самим Досифеем Топорковым, мы, по всей видимости, уже не узнаем. Его оригинал был утрачен в советское время. До нас дошел список Патерика в сборнике архимандрита Возмицкого монастыря Вассиана Кошки, который ныне хранится в Государственном историческом музее.

Содержание дошедшей до нас редакции Патерика разнородно и разнообразно. В нем излагаются, прежде всего, рассказы и изречения преподобных Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого, а также их учеников. Есть здесь сюжеты, представляющие особый интерес для современного читателя, в частности, история возникновения Волока Ламского. Заслуживает внимания и рассказ о Елевферии Волынском,  который позволяет  увидеть  преподобного Иосифа Волоцкого не в хорошо знакомой всем роли строгого игумена или непримиримого борца с ересью, а в качестве внимательного и опытного духовного наставника. Наряду с этим в Патерике содержатся традиционные поучительные сказания о пользе поста, о силе милостыни, о покаянии. Есть здесь и рассказы о чудесах. 

Преподобный Иннокентий Дивный (день памяти 23 мая)

Иннокентий был одним из ближайших учеников преподобного Пафнутия. Он вместе с Пафнутием ушел из Высоко-Покровского Боровскoго монастыря, совершал многие молитвенные подвиги, и уже при жизни стяжал себе название дивного старца. За неделю до своей смерти Пафнутий благословил Иннокентия записать свои последние дни. Благодаря этим записям, Вассиан Рыло впоследствии написал жизнеописание преподобного Пафнутия. Иннокентий написал преподобному Пафнутию канон, который с 1531 года по благословению митрополита Даниила и всего священного собора пелся только в обители на день его кончины, а потом, после прославлении Преподобного в 1547 году, вошел в общее употребление и без перемен занесен в печатные Минеи.  

Игумен Герасим (Смердков)

Ученик преп. Пафнутия Герасим был поставлен во игумены в 1478 году. После ухода из обители Иосифа с другими учениками преподобного Пафнутия в 1478 году, по благословению митрополита Московского Геронтия и по распоряжению великого князя Иоанна Васильевича, игуменом монастыря был назначен ученик Пафнутия Герасим. Об этом старце до наших времен сведений почти не сохранилось. Известно только, что он в 1481 году 29 июля был хиротонисан на Епархию Коломенскую во епископа. Во время своего архипастырства он поддерживал митрополита Геронтия в борьбе против посягательства великого князя Иоанна Ш на суверенитет Церкви.

Митрополит Геронтий вступил в спор с великим князем о чине освящения храма и подвергся тогда гневу великого князя довольно надолго: это содействовало тому, что новые «учителя» пользовались вниманием при дворе, приводя ко вреду истину».

В это неспокойное время Боровская земля и монастырь находились на стратегически важном Московском пути и входил в оборонительную линию крепостей Юго-Запада России. Поэтому великим князем Иоанном Васильевичем начинается в обители строительство каменных оборонительных укреплений. Вскоре обитель приобрела и военно-политическое значение. В 1480 году, во время «стояния на Угре», в обители некоторое время размещался лагерь Иоанна Ш, где игумен Герасим с братией непрестанно взывали в молитвах к преп. Пафнутию о даровании победы великому князю и освобождении России от татар. После дивной победы великий князь решил последовать примеру своих великих предков и увековечить славу Господа и Его Матери Пречистой Девы, а также великого молитвенника Пафнутия. Началось строительство большого кирпичного собора Рождества Богородицы.

Епископ Герасими правил монастырем до самой своей смерти 16 мая  1489 года. Погребен он в Пафнутьевом Боровском монастыре.

Игумен Арсений 

За год до кончины игумена Герасима был избран настоятелем еще один ученик Пафнутия – Арсений. Известно, что Арсений пришел в монастырь еще при жизни Преподобного. В своих записках о последних днях жизни старца Герасима летописец писал и об совсем еще юном иноке Арсении, который жил в одной келии с блаженным и выполнял обязанности его келейника. К сожалению, его жизнеописание не сохранилось. При нем в 1488 году был сделан небольшой колокол, который находился на колокольне. Благодаря этому колоколу, на котором значилось имя игумена Арсения, нам стал известен еще один ученик преп. Пафнутия. Когда умер игумен Арсений, неизвестно.  

ВОСПИТАННИКИ СВЯТО-ПАФНУТЬЕВОЙ ОБИТЕЛИ

Святитель Макарий митрополит Московский и всей России

(день памяти 30 декабря/12 января)

Святитель Макарий, митрополит Московский, родился в Москве около 1482 года в семье благочестивых родителей и при крещении был наречен именем Михаил. Род его не отличался знатностью, но в нем было много людей духовного сословия. Отец Михаила Леонтий вскоре умер, а его мать, возложив упование о воспитании сына на Бога, постриглась в инокини с именем Евфросиния. Тогда и юный Михаил рассудил оставить бренный мир и посвятить себя на служение Богу: он удалился в монастырь преподобного Пафнутия Боровского. Приняв постриг с именем Макарий, в честь знаменитого православного святого аскета-пустынника Макария Египетского, будущий святитель начинает свои первые монашеские подвиги бдения, смирения, молитвы и послушания, приобщается к книжной мудрости русского ученого монашества; имея перед глазами иконы, писанные прославленным древнерусским иконописцем Дионисием, приобретает навыки иконописания, столь пригодившиеся ему впоследствии.
Это были долгие годы ежедневного монашеского труда и подвига.
15 февраля 1523 года инок Макарий, пройдя все духовные степени чтеца, иподиакона, диакона и пресвитера, был поставлен в архимандриты в Лужский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы, основанный преподобным Ферапонтом Можайским.

4 марта 1526 года архимандрит Макарий поставляется на самую древнюю архиерейскую кафедру Московской митрополии – архиепископом Великого Новгорода и Пскова.
Святитель Макарий начинает широкую миссионерскую деятельность среди соседствовавших с Новгородской землей северных народов. Он неоднократно посылает туда священников–миссионеров на проповедь среди язычников с повелением – грамотой разорять языческие требища, обряды, кропить все освященной водой и устраивать новые церкви. Святитель Макарий трудился над единообразным устроением новгородских иноческих общежитийных монастырей. Большую заботу проявил святитель и о создании храмов в своей епархии. Он украсил свой кафедральный Софийский собор новыми иконами. Всего при святителе Макарии только в Новгороде построено, перестроено, вновь украшено после пожаров около сорока храмов, которые снабжались книгами, утварью и сосудами из мастерских, учрежденных святителем.

Святитель Макарий в 1529 году предпринимает на себя великий труд собирания и систематизации русского календарного агиографического года и сведения его в единый корпус Четьи Миней. Этот труд у святителя занял 12 лет.
В 1542 году архиепископ Макарий поставляется на престол первосвятителей Московских.
Впервые в русской истории в 1547 году митрополит Макарий венчал на царство первого русского царя. Вскоре царь Иван Васильевич собрался в поход против Казани. Святителю Макарию было чудесным образом открыто о грядущей победе царя, благословляя которого, святитель предрек Ивану Грозному успех в брани. По возвращении из похода в Москве был построен и освящен святителем Макарием собор Покрова на Рву (собор Василия Блаженного). Он был воздвигнут как дар благодарения Богу от русского народа, одержавшего победу над нехристианским миром.
Все годы пребывания святителя Макария на митрополии ознаменованы бурной деятельностью в устроении всех сфер церковной и культурной жизни. Вопросы церковной практики, дисциплины, литургики, каноники, агиографии, канонизации святых, иконографии, вопросы церковного пения и многие другие митрополит всегда представлял на всеобщее соборное обсуждение. Так, в 1547 и 1549 годах святитель Макарий созывает в Москве два Собора, на которых была проведена большая работа по канонизации русских святых. До святителя Макария почитание святых на Руси осуществлялось по благословению и властью местного архиерея. В результате было очень много местночтимых святых, память которых почиталась в одних, но не почиталась в других землях. Митрополит Макарий, созывая Соборы, положил перед собой труд канонизации угодников Божиих всей полнотой Русской Церкви. Прославление святых требовало написания им служб и житий, требовались также и литургические указания типиконного характера о порядке совершения служб.

21 июня 1547 года в Москве случился пожар страшной силы, дотоле еще небывалый – выгорели почти вся Москва и Кремль, от удушья погибло множество народа. Митрополит Макарий чудом спасся. Когда его стали спускать с кремлевской стены на канате к реке, канат оборвался, и он, 65-летний старец, сильно расшибся и был отвезен в Новоспасский монастырь. Святителю Макарию в пожаре опалило глаза так, что правое око его перестало видеть. После пожара началось восстановление Москвы, строились новые церкви. Святитель Макарий сам принимал участие в их освящении. Он рассылал грамоты с повелением строить храмы и в других городах: в Костроме, в Тихвинском монастыре, в Пскове. Заботясь о всей земле Русской, Святитель заботился и о каждом человеке, милостиво относился к отдельным, даже заблудшим чадам Церкви.

В 1551 году 23 февраля в Москве, в царских палатах, начал работу другой Собор, созванный Митрополитом, – знаменитый Стоглав. Собор возглавлял святитель Макарий в присутствии 8 архиереев, множества архимандритов и игуменов. Вопросы, которых касался Собор, были самые разные. Это и внешность христианина, и его поведение, и церковное благочиние и дисциплина, церковная иконопись, духовное просвещение и многое другое. Проблема просвещения была особенно важна для святителя Макария. По его инициативе был составлен 10-томный «Лицевой летописный свод» (в нем было до 16 тысяч миниатюр) и «Степенная книга царского родословия», составленная по повелению Макария царским духовником протопопом Благовещенского собора Андреем в 1555-1563 годах. При митрополите Макарии в Русском государстве начинается печатание книг. Первый «Апостол» вышел более чем за полгода до кончины святителя, а в вышедшем после его смерти Часослове (1565 г.) упоминается об участии митрополита Макария.

Постничество и пребывание в молитве было повседневным правилом митрополита Макария. В середине сентября 1563 года на память мученика Никиты митрополит Макарий совершал крестный ход, во время которого простудился и заболел. Он уже не мог сам читать Святое Евангелие, которое читал ежедневно, и теперь по его просьбе ему читали Евангелие разные духовные лица. И вот 31 декабря 1563 года, когда колокол ударил к заутрени, «преосвященный, дивный Святитель и пастырь Митрополии всея Руси предал душу свою в руки Бога Живаго, Его же возлюби от юности своея». Погребен был святитель в Успенском соборе Московского Кремля.
Почитание святителя началось сразу после его кончины, вскоре же появились и первые его иконы. Митрополит Макарий был канонизирован в лике святителей на Поместном соборе Русской православной церкви в 1988 году.