Газета "Вестник" №7 - 2014 г.

С весны 1918 года революционно­преобразующие меры советской власти вызвали активное неприятие у крестьян. Новая власть ассоциировалась с продовольственной разверсткой, принудительными мобилизациями в Красную Армию, трудовыми повинностями, насильственным объединением в коммуны - системой  всеохватывающего насилия.

Настраивая бедняков отбирать хлеб у зажиточных, большевики «внедряли» классовую борьбу в деревне.  Сурово пресекались попытки не только распустить комбеды, но даже вывести из их состава наиболее одиозные фигуры пьяниц и дебоширов путем перевыборов. Бесцеремонный захват чужого сделал труд бессмысленным. Народная мудрость: «что посеешь, то пожнешь» - утратила смысл. Продуктов питания  становилось меньше с каждым днем, голод распространялся все шире и шире.

Поначалу сопротивление деревни носило нескоординированный, хотя и массовый характер. Отдельные вспышки были отмечены в Добринской, Серединской, Красносельской, Рощинской  волостях, в них вытеснили из Советов активистов­бездельников. В селе Серединском вспышка сопротивления вынудила власти пойти на крайнюю меру ­ ввести военное положение. Противостояние нарастало и в десятых числах ноября перешло в вооруженное повстанческое движение.

МЯТЕЖ.  Восстание, именуемое в документах Медынским, охватило Медынский, Малоярославецкий и Боровский уезды, Гжатский уезд соседней Смоленской губернии. В сводке ВЧКа  от 13 ноября говорилось: «Против Советов восстали четыре волости, восставших около 10 тыс. человек. Наши окружены. Просят помощи...». Только не четыре волости, а четыре уезда.

Политической программы восстание, по­видимому, не имело, но  настроение восставших выражали лозунги: «Свободному - Ленин враг», «Не пейте кровь», «Комиссар съест за сотню», «Мы не выбирали Ленина», «В России - Ленин, в Германии - хлеб», «И льется кровь братская», «Где право?», «Партия не весь народ, а власть должна народной быть», «Боже, сколько крови и слез!», «Советом не накормишь», «Народу власть, а не германскому шпиону!».       

В советской историографии крестьянский мятеж называли по­разному, в частности, кулацко­поповским. Духовенство активно было на стороне мятежников. Так, священник села Юрьевское Маккавейский Сергей Александрович (цитата из записи показаний священника) «вдохновлял крестьян, пользуясь их религиозными чувствами, идти с оружием в руках против соввласти, для чего дал распоряжение звонить в набат, чтобы собрать народ. С крестом и Евангелием он обратился к собравшимся со словами: «Идите, православные, против смутьянов­большевиков, ведь житья от них нет, смутили всю Россию... я буду молиться за вас и просить Бога». И когда отряд под руководством офицера Розова пошел на Боровск, произнес: «Ну, Слава Богу, погнали наши антихристово войско».

Губернские власти доложили в Москву, что «восстанием руководят офицеры умелой рукой, что заметно по продвижению восстания. Волости разбиты на полки, имеющие каждый свое назначение. Ими строго несется сторожевое охранение, так что через него нельзя перебежать беднякам и коммунистам; белогвардейцы производят в занятых селах насильственные мобилизации от 16 до 45 лет под угрозой расстрела». Ф. Дзержинский по прямому проводу инструктировал: «Восстание подавить твердой рукой, без всяких колебаний, но имейте ввиду, что лишняя кровь нам не нужна. Карайте главарей, кулаков, но не трогайте одураченных ими запуганных людей. За это мы с вас строго спросим».

КАРАТЕЛИ. Большевики называли отряды, направляемые на подавление восстаний, карательными. Из Приказа Военно­Революционного Штаба, созданного для подавления мятежа, в составе: Константинова (начальник), Петрова, Шмелева, Беднякова и Рябцева, следовало, что в Боровске введено осадное положение. В район привлечены силы карателей: 1) Вооруженный отряд Боровской ЧК; 2) Подразделения Калужского гарнизона, а именно: а) Отряд Первого советского продполка (71 штык) из Калуги (точнее, из Тихоновой Пустыни); б) Калужский батальон войск ВЧК; в) Отряд стрелков 3­го Латышского полка; г) Слушатели Калужских командных курсов; д) Вооруженный отряд коммунистов Калужской городской парторганизации, е) Вооруженный отряд рабочих Калужских железнодорожных мастерских; 3) Первый Московский губернский батальон (55 штыков), прибывший из Наро­Фоминска, 4) Отряд инженерного батальона Западной дивизии (192 штыка) с двумя броневиками и шестью пулеметами.

Командиром карательного отряда утвержден  Иванов, командиром отряда боровских коммунистов - начальник ЧК Уточкин, военным комендантом Боровска и уезда - Матросов Тимофей. Тем же Приказом назначен Военно­полевой Революционный Суд в составе коммунистов Молчанова, Шмелева и Докучаева.

Силы карателей были несоразмерно большими по сравнению с  плохо вооруженными и мало организованными повстанцами и быстро освободили захваченные мятежниками деревни: Бутовку (с боем), Тишнево (с боем), Курчино, Медовники (с боем), Маломахово, Асеньевское, Тюнино, Горки, Серединское, Щиглево, Ищеино, Коростелево, Боболи и  другие менее крупные деревни и хутора. По мере продвижения арестовывали мужчин, способных держать оружие. Согласно приказу Штаба на села и деревни, участвовавшие в мятеже или хотя бы сочувствовавшие восставшим, надлежало немедленно накладывать контрибуцию как натурой, так и деньгами.

РАСПРАВА. Каратели использовали институт заложничества. Приказ Штаба гласил: «Из числа взятых заложниками брать исключительно из кулаков, богачей и деревенских заправил». Брали, естественно, с целью обеспечить «добровольную» явку или выдачу скрывшихся в бегах мятежников. В заложники взяли 110 человек. В отличие от Медыни, где нескольких заложников расстреляли в городской тюрьме, боровчан потом отпустили.

Руководствуясь революционным сознанием, Военно­Революционный Суд уже 14 ноября приговорил к немедленному расстрелу пятерых  активистов восстания, а спустя неделю, других - по обвинениям: призывали население к разоружению и разгону Советов, имели в руках оружие, разъезжали по деревням в качестве агитаторов, были на всех собраниях мятежников. Всего к высшей мере был приговорен 21 «бандит», из них 18 расстреляли в полукилометре от Боровска, в редколесье, примыкавшем слева к тракту на  Малоярославец, а троих - у деревни Коростелево. Назовем их имена: Картанов Артемий Евдокимович, с. Русаково; Каменский Петр Дмитриевич, д. Гольтяево; Николаев Антон Антонович, д. Болдаково; Емельянов Никита Сергеевич, д. Подберезки; Чижиков Василий Иванович, д. Залучье; Краюшкин Кузьма Матвеевич, д. Маламахово; Астафьев Григорий Васильевич, с. Зеленино; Демин Егор Михайлович, с. Зеленино; Мурашкин Осип Никитович, с. Зеленино; Сугробов Никита Федорович, д. Колодези; Башулов Сергей Никитич, д. Ищеино; Ширшаков Михаил Петрович, д. Ищеино; Бунаков Алексей Дмитриевич, д. Ищеино; Соловьев Петр Николаевич, д. Ищеино; Елисеев Яков Илларионович, с. Серединское; Румянцев Иван Яковлевич, с. Серединское; Викторов Алексей Устинович, с Серединское; Хохлов Григорий, с. Зеленино; Якубенко Василий; Носов Михаил Иванович; Санаев Степан Данилович.

За различные виды маловажных преступлений (участие в собраниях, снабжение мятежников продуктами, поддержание связи с мятежниками других уездов, хранение огнестрельного оружия  и др.) наказаны лишением свободы или оштрафованы денежно и конфискацией имущества  более 70 человек.

Потери со стороны властей - убитый мятежниками комиссар Петр Шувалов, военком Серединской волости. Его именем назвали улицу в Боровске, районка «За коммунизм» публиковала о нем статьи «Подвиг комиссара» (1968 г.), «Красный комиссар» (1971 г.), но в них ни слова о расстрелах мятежников. Только из этих статей можно было узнать массовому читателю о восстании.  Умаляя масштаб, его называли «бурей в стакане воды». События с противовластным проявлениям советский агитпроп утаивал и искажал.

Еще одна жертва классовой борьбы - комендант Боровска и уезда Тимофей Матросов. Три месяца спустя после расстрелов он сам себя «репрессировал» - покончил жизнь самоубийством.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ. Отпущенные мятежники, разумеется, были поставлены на учет, и их роль в восстании была дополнительным, а подчас и единственным, компроматом в дальнейшем.

Вот Аксенов Дмитрий Иванович, 1874 г.р.,  крестьянин села Совьяки. В 1918­м оштрафован на 300 рублей и, с учетом его «маловажной роли в движении», отпущен. Спустя 20 лет, в январе 1938­го, арестован, и в деле  уже говорилось:  «В 1918 г. являлся активным участником к/р восстания против советской власти, с оружием в руках заставлял идти крестьян на свержение советской власти». Итоговая часть обвинения   такова: «Будучи враждебно настроенным к мероприятиям политики советской власти, среди окружающих его лиц занимался контрреволюционной антисоветской деятельностью, распространял клевету против коммунистов, группировал вокруг себя церковников и бывших участников контрреволюционного кулацкого восстания». По расстрельной квоте был приговорен к высшей мере наказания. 17 февраля на полигоне смерти Бутово его жизнь оборвалась. В этот же день вместе с Дмитрием Ивановичем в Бутово привезли еще 11 боровчан «без права переписки». Так аукнулся 1918­ый. Победив во внутренней и внешней гражданских войнах, в конце 20­ых режим развязал новую полномасштабную войну с крестьянством.

РЕАБИЛИТАЦИЯ. В 1996 году Президентом РФ подписан Указ  № 931 «О крестьянских восстаниях 1918­1922 годов». В соответствии с этим Указом Прокуратура Калужской области своим заключением от 28.05.2012 года реабилитировала 190 участников восстания.

Примечание: публикация основана на материалах Госархива Калужской области (Р­1498. оп. 1. д. 172; Р­817 оп.2  д.7,  Р­520) и архива Управления ФСБ по Калужской области (П­20432, П­16729 и др.). Фото Аксенова получено от  УФСБ.

                                      Владимир Овчинников,

исследователь, автор книги «Расстрелянное будущее. Политические репрессии

в Боровском районе 1917-1950-е гг.»