Газета "Вестник" №27 - 2013

Практически любой закон, принимаемый нынешней российской Госдумой, вызывает в обществе много споров и толков.  Государственные СМИ, преисполненные  «охранительных» сентенций,  зачастую призывают  россиян поддержать инициативы большинства депутатов, щедро расписывая прелести «прекрасного завтра державы». Любая попытка критично взглянуть  на суть законодательных новшеств вызывает упреки в либерализме, чрезмерном стремлении к свободе, экономической и политической заинтересованности.  Чтобы  «защитить» суверенность  страны, подбирают любые аргументы, в том числе религиозного характера. Политики педалируют тему православного прошлого страны, акцентируя внимание на том, что ее граждане должны молиться о властях и без сомнений верить в правильность принимаемых  законов. Но так ли однозначно в отеческой литературе утверждается мысль о сверхценности любого повеления, вышедшего из недр власти?

Мало кто сомневается, что против Православной Церкви и российского государства  ведется борьба.  Известно, что для победы в войнах необходима совокупность условий. Помимо молитвы к Богу, должно стараться преодолевать внутренние расколы и поддерживать доверие к руководителям войска. Но для христианской души недопустимо формировать из власти кумира, а из закона -  идола. Безапелляционная, некритичная убежденность в том, что государевы мужи всегда правы, развращает как власть имущих, так и рядовых граждан.  Общество, навыкшее существовать в рамках системы: «сказал - сделал», неизбежно трансформируется в общество тиранов и рабов, тем самым игнорируя апостольское предостережение: «не делайтесь рабами человеков».

Ранняя христианская литература практически не знает специализированных трактатов, посвященных проблемам понимания права, политики и государства. Но нельзя утверждать, что эти вопросы были на периферии  внимания авторов. Для большинства защитников христианства понятна цель апостольского призыва молиться о властях - дабы нам проводить жизнь во всяком благочестии и чистоте (1 Тим  2:2).  Святой Иустин Философ в самом начале второй апологии, поданной Римскому Сенату, утверждает единство природы правителя и рядового гражданина: «События, совершившиеся вчера и третьего дня в вашем городе при Урбике, римлянине, и то, что подобным образом безрассудно делается вашими правителями повсюду, вынудили меня написать эту  речь в защиту нас, которые одной природы с вами и ваши братья, хотя вы и не признаете этого и не хотите признавать из-за славы ваших мнимых достоинств». Далее святой мученик  говорит о том, что таких правителей и судей, как Урбик, демоны, воюющие против христиан, имеют «своими рабами и почитателями».  Во главе государства может стоять дурной человек, окруженный плохой кампанией советников, или просто неумный. Таким образом, необходимо умолять Бога о вразумлении такого властителя, чтобы он, увлекаясь страстями, не превратил жизнь соотечественников в кошмар. Условия, при которых «правители и подданные наслаждались бы счастьем», известны «всякому здравомыслящему» - они заключаются в справедливости всех решений, принимаемых в государстве: подчиненные должны представлять  неукоризненный отчет в своей жизни, а начальствующие должны «давать приговор» не по насилию и самовластию, «но руководствуясь благочестием и мудростью».

Но  молитва - не единственный метод воздействия гражданина на представителей власти. Еще одним важным инструментом является требование к правителям соблюдать разумность и справедливость в отношении управляемых ими людей.  Святой Иустин Философ, обращаясь к императору и Римскому Сенату пишет: «Мы обратились к вам не с тем, чтобы льстить вам или говорить в удовольствие ваше, но требовать, чтобы вы судили нас по строгому и тщательному исследованию, а не руководствовались предубеждением или угодливостью людям суеверным, не увлекались неразумным порывом или давнею, утвердившеюся в вас худой молвой - через это вы произнесли бы только приговор против самих себя». Видно, что апологет говорит с власть предержащими не раболепно и угодливо, а с чувством собственного человеческого достоинства. Такого же отношения он требует и от правителя. В этом проявляется отнюдь не гордыня  мученика, а сознание означенной Христом ценности человеческой души. Государство создается для того, чтобы люди могли реализовывать свои обязательства по отношению к Богу и окружающим. Задача власти - способствовать этому при помощи различных социальных регуляторов, в том числе и права.

Для рассмотрения идей апологетов о праве стоит обратиться к четвертой главе «Апологетики» Тертуллиана, в которой он предлагает развернутые размышления о природе, сути и видах законов. Прежде всего, автор замечает, что закон, также как и государство, не является святыней сам по себе. Это значит, что его исполнение не должно быть формально-обязательным. Данное мнение входит в противоречие с общепринятой на тот момент практикой. Апологет замечает, что его соотечественники говорят «после законов (то есть их принятия - прим. авт.) не дозволено вам делать розысков, и которым вы обязаны отдавать преимущество перед истиной». В таком поведении автор усматривает глубокую неправду. Он готов со своими противниками «вступить в прения».

По мнению Тертуллиана, принятию закона должно предшествовать рассуждение, причем «гуманное», основанное на принятии каждого человека как ценности. Отсутствие рассуждения формирует вместо правовой системы «насилие и несправедливую тиранию». Далее Тертуллиан поясняет свою мысль на конкретном, самом важном для него примере. Одним из формальных оснований, легализующих гонения против Церкви,  был законодательный запрет на исповедание христианской веры. Христианство объявлялось религией недозволенной (religio illicita), не имеющей права на существование. Соответственно, язычники в полемике с апологетами приводили запрет в качестве одного из аргументов. Тертуллиан возражает им следующим образом: «Когда вы грозно произносите: вам не позволяется быть христианами, то, при своей настойчивости, вы показываете не иное что, как насилие и тиранство. Вы думаете, что это нам не дозволено только потому, чтобы так долженствовало быть». Правители, составляя законы, могут заблуждаться. Да и сама обстановка может измениться, поэтому практика правоприменения также требует особенной внимательности, неспешности и рассудительности. Если после анализа закона становится понятно, что правитель ошибся, «запретил доброе» или «разрешил худое», общество должно вернуться к обсуждению темы, не боясь при этом духовной ответственности. Христианин, выступивший против глупого закона, отнюдь не противится тем Господу, поскольку «закон ваш ошибочен потому, что он есть творение человека и не почерпает начала своего от неба». Законы становятся неприкосновенными не из-за срока давности их принятия,  не по авторитету их издателей, а только из-за одной справедливости, которая должна оцениваться теми людьми, на регламентацию поведения которых они направлены. Аналогичным образом рассуждает святой Иустин: «Люди истинно благочестивые и любомудрые должны уважать и любить только истину и отказываться от последования мнениям предков, когда они худы: такова обязанность, внушаемая разумом». Если же любой закон охраняется принудительной мощью государства, то он не нужен и бесполезен. Также «закон становится подозрительным, когда не хотят, чтобы о нем люди знали и судили. Он делается тиранским, требуя слепого себе повиновения, не допуская оправданий». Следовательно, если закон не критикуют, в государстве устанавливается произвол.

Роман Булочев