Газета "Вестник" № 17 - 2015 г.

Шли тяжёлые бои за Сталинград, которые начались в июле 1942 года. Жителям эвакуироваться было запрещено. Возможно, это была крайняя мера для спасения города. Из-за частых бомбёжек от него остались только руины. Город горел. Дым огромной чёрной полосой тянулся над Волгой и был виден на десятки километров.

Дети и женщины осаждённого Сталинграда вынуждены были жить в подвалах. 

Три наших фронта  —  Юго-Западный, Донской и Сталинградский — насмерть бились в междуречье Дона и Волги с немецко-фашистскими захватчиками.  Сборные европейские армии Паулюса рвались к Волге и нашей нефти на Каспии. С юга планировали подойти к Москве.

Союзники Германии жаждали падения Сталинграда. Япония наметила вступить в войну против Советского Союза в день падения этого города. С Германией уже был заключён договор. Вот-вот, ещё чуть-чуть…

Население Сталинграда будто вымерло. На улицах никакого движения. Дороги завалены разбитым кирпичом. Обломки стен засыпали когда-то красивые улицы. Немецкие лётчики, бомбившие город, видевшие его руины, считали, что Сталинград мёртв. Ещё немного напора — и город после шестимесячных боёв будет взят, сопротивление советских войск будет сломлено.

Но город жил…  Дух сталинградцев был не сломлен!

В один из подвалов, где прятались голодные, больные, замёрзшие жители, занесли после уличных боёв раненых бойцов. Они истекали кровью.

Нечем было промыть раны. Не было воды, чтобы напоить. Не было еды, чтобы накормить ослабевших от потери крови людей. Жители рвали на повязки свою одежду, чтобы перевязать им раны. 

Среди умирающих истощённых стариков, плачущих беспрерывно детей и терпеливых, вымученных осадой женщин, оказалась зажатая боем группа солдат. Выйти назад им было уже невозможно. Дом напротив подвала захватили немцы.

Четыре бойца — Парамонов Владимир, Нуришев Расул, Дубенко Богдан, Чуранов Семён — держали оборону дома, надеясь, что кто-то пробьётся к ним и окажет помощь во время продолжающихся уличных боёв. Но стрельба слышалась где-то в стороне, то приближаясь, то отдаляясь.

На улице, напротив подвала, стояла колонка. Вода была единственной поддержкой оставшимся в живых жителям дома. Два дня назад из неё ещё можно было набрать воды. Все, кто пытался подойти к колонке, были убиты. Их тела лежали неподалеку от заветного места в центре улицы, куда были устремлены взоры надеющихся выжить сталинградцев. 

 Чуранов Семён, сжимая зубы, сдёрнул с себя гимнастёрку, снял нательную рубаху и, подняв её, как белый флаг, шагнул к колонке. Парамонов крикнул: «Семён, не рискуй, погоди! Подойдёт подкрепление — отобьём колонку». Но Чуранов уже был в центре улицы. Он подставил котелок под струю воды, быстро набрал и побежал к подвалу,  расплёскивая на ходу драгоценный груз.

Застрочил пулемёт из окна напротив. Два шага осталось Семёну до проёма.

Немцы смеялись, спорили: «Добежит, не добежит?» «Вода, вода! Идите сюда», — зазывал немец. Владимир Парамонов слышал из окна обрывки немецкой речи, которую немного понимал.

 Одна нога водоноса уже была занесена над ступенькой… 

От очередного выстрела немцев Чуранов взмахнул руками, котелок отлетел далеко в сторону. Семён резко откинулся назад, ударившись головой о тротуар.

Вода растеклась по асфальту…

Раненого затащили в подвал. Женщины застонали, заохали, побледнели от страха. Ситуация безнадёжности нависла над людьми. Три оставшихся бойца продолжали вести обстрел соседнего здания, надеясь уничтожить огневую точку противника. После их выстрелов пулемёт немцев на некоторое время замолк.

«Может, и у них появился раненый», — шепотом сказал Дубенко Богдан лежащему рядом Нуришеву Расулу.

…Расул ответил Богдану что-то по-узбекски. Дубенко не понял.

В какие-то доли секунды узбек схватил пустой котелок и метнулся к колонке.

Парамонов в это время продолжал стрельбу из обрушенного проёма стены по зияющему чёрному окну, за которым пряталась смерть для всех находящихся в подвале людей. Вдруг он увидел Расула с поднятым котелком в руке. Расул, не скрываясь, кричал по-узбекски что есть сил: «Сув! Сув! Сув!» 

Немцы оторопели. Выглянули из окна.

Парамонов нажал спусковой крючок. Одним любопытным стало меньше. 

Расул схватился за рукоятку колонки. Вода брызнула на ноги, захлестала из переполненного котелка.

… Расул ждал смерти. Но он решил её встретить как настоящий мужчина: спокойно, мужественно, без паники.

Боясь уронить даже каплю воды на пыльную дорогу (а он знал цену воды с детства), Нуришев медленно пошёл к подвалу, бережно неся котелок. 

Прошло несколько минут. Боец был уже в подвале, когда стрельба со стороны немцев возобновилась.

Противостояние продолжалось, но уже не с таким ожесточением. Расул отдал воду женщинам, которые сразу напоили раненых и детей.

Бой за улицу продолжался несколько часов. У наших бойцов уже заканчивались патроны, а выйти из подвала было по-прежнему невозможно. Любые попытки пресекались огнём противника.

 Вдруг немецкий пулемёт замолчал.

Через пару минут из дома напротив…  выбежал немец с котелком в руке и громко по-узбекски закричал, чётко произнося каждую букву, как Расул: «Сув! Сув! Сув!» Наши бойцы тоже удивились и прекратили стрельбу.

«Точно, у них раненые», — подтвердил Дубенко. Когда немец отошёл, Расул  взял котелок и повторно пошёл за водой, уже ничего не опасаясь. Пока он находился у колонки, немцы не стреляли. Но стоило Нуришеву зайти в подвал, стрельба открывалась вновь. Трижды ходил наш узбек за водой. Четыре раза выходили немцы. Двадцать метров разделяли воюющие стороны. 

К вечеру следующего дня в подвал с соседней улицы пробился с боем новый солдат. У Парамонова, Нуришева и Дубенко уже закончились патроны. Они сидели за обрушенной стеной рядом с подвалом и наблюдали  за немцами.

Увидев незнакомого пехотинца, защитники подвала были несказанно рады, что подошло подкрепление. Можно прорваться к своим. Солдат порадовал: «Наши на подходе».

Вдруг из дома напротив вышел немец с котелком и, выкрикивая знакомые обеим сторонам слова, спокойно пошёл к колонке. Новенький боец обомлел от удивления и заорал: «Вы, раз-з-зявы!», —  и молниеносно пальнул в сторону колонки. Немец упал.

Нуришев наотмашь  ударил солдата.

«За что?» — недоумевая, крикнул тот.

Ответить ему Расул не успел. Со стороны немцев в их сторону полетела первая за всё время разрывная граната. Взрывом разметало всех наших солдат. Владимир Парамонов упал на спину. Колени ударили по подбородку. Десятки осколков впились сзади в ноги, в ягодицы…

Осела пыль… 

Все бойцы были мертвы. Парамонов тяжело ранен.

Через полчаса подошла с боем стрелковая рота.

Прошло семьдесят лет после войны…

 Владимир Владимирович Парамонов, показывая гостям в горстях семьдесят осколков, вспоминал: «Было в моей военной жизни три счастья от Бога, три удивления, три чуда: «Встреча с Расулом, операция у терпеливого хирурга и… неимоверная победа под Сталинградом».

Татьяна Квашнина