Семинар о перспективах преподавания ОПК

Семинар о перспективах преподавания «Основ православной культуры» в Боровском районе

О продолжении системного преподавания «Основ православной культуры» с 1 класса во всех образовательных учреждениях Боровского района, а также об оказании помощи учителям, которые недавно прошли обучение на курсах повышения квалификации при Калужском государственном институте модернизации образования по новому комплексному курсу «Основы религиозных культур и светской этики» (ОРКСЭ) шел разговор на семинаре, состоявшемся в школе № 3 г. Балабаново.

Здесь не так давно было торжественное открытие и освящение учебного кабинета основ православной культуры. Программа семинара была подготовлена совместно комиссией по религиозному образованию и духовному просвещению Калужской епархии РПЦ и руководством образовательного учреждения. Это очередное мероприятие по выполнению решений, записанных в резолюции XIII Свято-Пафнутьевских образовательных чтений, касающееся исполнения письма Министерства образования и науки Калужской области от 06.02.12 г. № 07-022/444-12 «О введении комплексного учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики с 1 сентября 2012 года». В итоге принято решение подготовить методические рекомендации по использованию учебника А.В.Кураева в 4 классах и продолжить многолетнюю успешную практику преподавания ОПК по учебно-методическому комплекту А.В.Бородиной.

Наш кор.

Фото Натальи Криволуцкой

Инок Максим (Смирнов) – насельник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря, помощник по взаимодействию с учреждениями Министерства обороны, внутренних дел и юстиции благочинного 1-го округа Калужской епархии РПЦ Выступление 22 марта 2012 г. на семинаре «Перспективы преподавания «Основ православной культуры» в Боровском районе», организованного совместно комиссией по религиозному образованию и духовному просвещению Калужской епархии РПЦ и руководством муниципального общеобразовательного учреждения «Средняя общеобразовательная школа №3» г. Балабаново во исполнение резолюции XIII Свято-Пафнутьевских образовательных чтений, посвященных Году российской истории (Боровск, 9-11февраля 2012г.)

Осторожно: учебник А.В.Кураева!

После 20-летних препирательств Министерства образования и науки РФ с Церковью по вопросу о целесообразности преподавания Православия в школе, властные образовательные структуры разрешили, наконец, официальное присутствие Православия в образовательном процессе. Допускается повсеместное преподавание «Основ православной культуры», но в строго дозированной форме (а именно, только в 4 классе), без нарушения фундаментального принципа светскости образования, и при существовании соответствующих сдерживающих рычагов в виде модулей светской этики и прочих «великих духовных традиций» России – исламской, иудейской и буддийской культур. Гора, наконец, родила мышь. В рамках этого «замечательного» государственного проекта Министерство образования утвердило в качестве единственного обязательного учебного пособия для ОПК (в ряду таких же пособий для других модулей) учебник ОПК для 4-го класса А.В.Кураева. Время стихийного, чреватого всякими опасностями пребывания Православия в школе, проникшего через черную дверь, закончилось: неоправданно многочисленная информация о Православии, распределенная по всему 11-летнему общеобразовательному курсу и заключенная в учебниках А. В. Бородиной, теперь взята под контроль как не имеющая официального статуса и легко может быть теперь сдерживаема в своем влиянии на души учащихся и преподавателей. Поэтому поначалу мне показалась преувеличенной и пристрастной оценка учебника, данная А. В. Бородиной: «выхолощена сама суть Православия и спасения» (1, 6). Пристрастное отношение А. В. Бородиной к учебнику А.В. Кураева я объяснял ее чрезмерной профессиональной заинтересованностью. Поэтому решил обратиться к официальной информации. Оказывается, что утвержденный Министерством образования учебник А. В. Кураева (представленный литовской писательницей и ученым О. Л. Янушкявичене) обсуждался на Редколлегии, и в его пользу высказались 8 членов из 10 присутствующих на заседании (5). Этот факт и побудил меня провести свой анализ учебного пособия А.В.Кураева.

Итак, наконец, я имел удовольствие прочитать новый учебник «Основы православной культуры», и с неудовольствием вынужден был согласиться с оценкой А.В. Бородиной. С неудовольствием потому, что не мог не испытать вместе с А. В. Бородиной досаду от того, «до какого уровня оказался опущен важнейший государственный проект». И радость от заботы Министерства образования о духовных нуждах наших детей, пусть даже и небольшая, – соответствующая той скромной дозировке духовной пищи, которую Министерство образования предписало для учащихся, – постепенно улетучилась, быстро сменившись противоположной эмоцией.

В некоторых наиболее существенных своих чертах учебник А. В. Кураева был проанализирован А.В. Бородиной в ее выступлении на XIII Свято-Пафнутьевских образовательных чтениях и доступен в сети Интернет (1). На основании ее анализа я хотел бы предложить свой, дополняющий анализ А. В. Бородиной, в качестве методического пособия для учителей по правильному и грамотному использованию или неиспользованию учебного пособия ОПК протодиакона Андрея Кураева.

«Учебник дает крайне поверхностную и как-то странно отобранную информацию о духовности и Православии. Культуры практически нет, есть только нравоучительные рассказы», – очень точно характеризует пособие А. В. Бородина (1, 6). Впечатление по прочтении учебника таково, что задачей его авторов было подогнать «православную информацию» под разнузданно-либеральные критерии непременной светскости, политкорректности и толерантности. Отсюда, наверное, указанные Бородиной «крайняя поверхностность и странный отбор информации». Возникало ощущение, что путем недомолвок, неточностей, опущений, искажений и перетолкований срезаются наиболее «острые углы» Православия, портящие «цивилизованный» либеральный пейзаж, и разжижаются наиболее «зацерковленные» сгустки – в результате получился вполне приемлемый для либерального вкуса разжиженный псевдо-православный суррогат. Какое-то болезненное стремление либерально «подтянуть» и «обуздать» Православие просматривается на протяжении всей структуры учебника. «Подозрительное» православное содержание, которому, казалось, вынуждено было сделать уступку Министерство образования самим фактом утверждения данного учебника, вставляется в «надежные» либеральные рамки первого и последнего (30) урока (автор А. Я. Данилюк). Даже если о. Андрей вовсе и не собирался «перегибать палку», но само это «подозрительное» православное содержание постоянно «зарывается» и выходит за рамки допустимого. Поэтому для него необходимы строгие барьеры, жестко удерживающие эту опасную православную стихию, четко устанавливая допустимые пределы для православных штудий о. Андрея. Помогает в этом А. Я. Данилюк, который не только является автором первого и последнего уроков ОПК, а еще и составителем книги для родителей по всему курсу «Основы религиозных культур и светской этики», в которой один только приход священника в школу называется «прямым нарушением Конституции России», хотя это и не соответствует норме конституционного права (4).

Первый урок, как бы задавая тон православного учительства о. Андрея, безапелляционно вводит определение духовного мира, возникшее в рамках атеистической парадигмы, то есть в предположении отсутствия духовного мира в религиозном понимании. «Духовный мир – это знания и информация, содержащиеся в книгах, произведениях искусства и кино, отношения между людьми и т. д. (3, с. 4)». Поэтому о. Андрей, очевидно руководствуясь негласной либеральной установкой, особенно не обременяет детский слух упоминанием «ангелов» и «духов» (это респектабельный вариант слишком одиозного словечка «бесы»). В одном из редких случаев слово «ангел» встречается, например, в рассказе «Чудо в жизни христианина» и то в качестве только вспомогательного понятия, то есть такого, которое входит в определение понятия «чуда». Кстати, вот как о. Андрей его определяет: «Для верующих людей чудо – это не обязательно видение ангела. (Как будто бы кто-то когда-то определял «чудо» именно только таким образом. Кстати, «видение ангела» – это как раз не столько чудо, сколько именно видение. Чудом оно может являться разве что для соавтора о. Андрея А.Я. Данилюка, исключившего его из своего «духовного мира»). Для христианина, – продолжает о. Андрей, – чудом может быть встреча с тем человеком, который только и мог помочь в трудной ситуации» (3, с. 71). Это все, что о. Андрей счел нужным сообщить детям о чуде. Вот так приземленно и рационально. Не говорить же, в самом деле, о Чуде схождения благодатного огня, для разоблачения которого о. Андрей приложил немалые усилия? Конечно, вопрос о чуде не такой уж, наверно, существенный и для детей, и не только для детей, может быть, даже и непростой, чтобы на нем долго задерживаться.

Я коснулся этой темы в изложении о. Андрея, во-первых, следуя логике своего рассуждения, и, во-вторых, чтобы показать в каком ущербном, кургузом, доведенном до примитива виде о. Андрей дает детям информацию практически обо всех духовных предметах. Он что, считает, что подобная обглоданная духовная информация является единственно доступной для детей 4 класса? Или, может быть, в таком виде она наиболее соответствует либеральным установкам заказчиков?

В конце статьи «О чуде в жизни христианина» о. Андрей неожиданно начинает говорить о добрых делах, добродетели и вере. Может быть, он хочет этим показать, что данные категории являются в каком-то смысле чудом? С этим можно, конечно, согласиться, но то, как определяет эти понятия о. Андрей, делает отнесение их к разряду чудес весьма проблематичным. Вот, например, как о. Андрей формулирует понятие «вера»: «Вера – это верность самым светлым минутам своей жизни. Когда кажется, что все бессмысленно, что надо покинуть свой дом, любимого человека, саму жизнь… Но человек вспоминает то светлое, что когда-то все же было в этом доме, и в его жизни, и в его дружбе, и в его любви. И ради этого светлого он остается другом и сыном, мужем и воином. Остается с верой в возвращение света, понимания и любви» (3, с. 71). Согласитесь, довольно странное и неординарное, хотя, наверное, и достаточно романтичное определение веры? Но, несмотря на всю романтичность, такую «веру» даже с большими натяжками трудно назвать чудом, как, впрочем, и собственно верой. Кстати, здесь же в главке о «Чуде…» находится и модернистское, по определению А. В. Бородиной, маловразумительное определение Святой Троицы. Этот фундаментальный христианский догмат изображается буквально в нескольких строчках в виде этакого веселого фокуса (1). А информация о таком основополагающем вероучительном тексте как Символ веры, без знания которого человек не допускается до Крещения, и вовсе отсутствует. «Сами вероучительные основы в этических постулатах тоже отсутствуют (скатываясь до уровня, добавил бы я, доморощенной «светской этики»), доводятся до примитивизма и используются с явным подвохом», – как верно отметила А. В. Бородина.

Но вернемся к «рамкам». Заключительный, 30-й, урок так же, как и первый, достаточно «приземляет» Православие, определяя ему «почетное» 3-е место среди «великих духовных традиций» России. «В VII-Х вв. на пространствах от Волги до Днепра существовало государство Хазария, многие жители которого исповедовали иудаизм. В VIII в. в городе Дербенте (Дагестан) была построена первая мечеть, с которой началась история ислама в нашей стране. В 988 г. князь Владимир крестил Русь – на нашу землю пришло православие» (3, с. 94). Ну, конечно же, на первом месте стоит иудаизм. По хронологии, иудаизм самая «древняя» религия на территории нашей страны. Чем же не «традиционная»? Вот только что понимать под «традиционностью»? Традиционная для еврейского народа – это одно. А традиционная для России – это уже совсем другое понятие. Следующая «по древности» религия – ислам. И только после них уже «на нашу землю пришло Православие». Причем ни слова о том, что христианство на нашу землю, во всяком случае, на юг страны, было занесено в самые первые века христианской эры, и христианские общины, пусть немногочисленные, существовали на нашей территории с тех первых времён до времен Владимира Крестителя. Что же – ради либеральной разнузданности и толерантийского фанатизма нужно перечеркнуть все археологические данные, а историю вообще запретить? Методом подобного умолчания достигается нужный эффект: во-первых, сбивается православная великодержавная спесь и, во-вторых, незаметно, украдкой проталкивается мысль о большей «авторитетности» и «солидности» «старших братьев» Православия по культуре в России – иудаизма и ислама.

И вывод в учебнике: «Наша культура росла и укреплялась, питаясь от разных духовных традиций. Традиции похожи на корни. Чем корней больше и чем они глубже, тем крепче ствол дерева и гуще его крона» (3, с. 94). В эту идиллию содружества «разных духовных традиций» (на самом деле враждовавших на протяжении всей истории, поэтому лучше было бы вообще о «содружестве» не упоминать, чтобы не врать на страницах учебника по основам православной культуры), обеспечивающую пышное цветение «нашей культуры», соавтор о. Андрея А.В.Данилюк включает также «нерелигиозную культуру». «С XVIII в. она стала широко распространяться в Россию» (3, с. 94), очевидно, для организации в союзе с древнейшей иудейской традицией и используя ее богатейший опыт, праздничного фейерверка «очистительных», вернее «зачистительных», революций под «густой кроной древа нашей культуры».

Вот в таких «надежных» пределах, с одной стороны, избегая крайностей излишнего историзма и научности, с другой, – крайностей русского православного патриотизма – и заключена концепция ОПК для детей 4 класса о. Андрея Кураева. В таком обрамлении она приобретает вполне «цивилизованный» вид.

Теперь рассмотрим некоторые, наиболее интересные и увлекательные места основной части учебника. Цитаты здесь приводятся в соответствии с учебником, к странностям оформления текста которого А.В.Бородина относит написание (то ли о. Андреем, то ли «специалистами» издательства «Просвещение») слов Церковь, Православная Церковь, даже Младенец (в смысле Христос) со строчной буквы.

«Слово православие означает умение правильно славить Бога, то есть молиться» (3, с. 12), – дает о. Андрей Кураев определение одного из базовых понятий. Такое нетрадиционно радикальное сужение объема термина «православие» до понятия «молитвы» вряд ли еще где можно встретить. Определение, мягко говоря, неполно, а значит неудовлетворительно. Если в такой крайне урезанной форме оно понадобилось, чтобы ввести читателя в тему о молитве, то уместнее было бы понятие «православие» здесь вообще не употреблять. Такие, мягко говоря, неточные и небрежные формулировки, может быть, и простительные для вольного изложения, недопустимы в учебнике. И поскольку на титульном листе стоят слова «Учебное пособие для общеобразовательных школ», моя придирчивость, как мне кажется, является оправданной, несмотря на то, что «учебник» о. Андрея, по замечанию А. В. Бородиной, является собственно сборником «нравоучительных рассказов».

А вот определение другого базового понятия: «Действие Божией благодати, воплощенное в добрых поступках и мудрых словах тысяч православных святых, называются православным Преданием» (3, с. 13). Попробуйте теперь догадаться, что под добрыми поступками подразумеваются церковные обычаи, а под мудрыми словами тысяч православных святых понимаются богослужебные тексты, творения святых отцов, жития святых и проч. Или, может быть, в такой формулировке эти «добрые поступки» и «слова святых» не понятны для учащихся 4 класса? И вдруг – неожиданное отступление, которое позволяет себе о. Андрей от своего принципа простоты, вернее опрощенства: «Искушение – это выбор в ситуации, когда не совпадают правильное и легкое, доброе и выгодное, честное и удобное» (3, с. 15). Вы что-нибудь поняли? Не проще ли было бы сказать словами того же «Закона Божия»: «Искушением называется такое состояние, когда нас что-нибудь или кто-нибудь тянет на грех, соблазняет сделать что-либо беззаконное и дурное»? Ну, как можно? Это же Закон Божий! А курс ведь культурологический! И не традиционную культуру православных народов нужно изучать, а «нетрадиционную культуру» нескольких авторов: о. Андрея –– А.Я. Данилюка – О. Л. Янушкявичене, и ещё, возможно, несколько человек составляют круг этих революционеров. А образование ведь строго «светское»! А понятие-то светскости извращается, и имеется в виду обязательное нарушение конституционного и международного права на убеждения, в том числе религиозные, на вероисповедание, на свободу совести. А определение о. Андрея хоть и малопонятно, зато экстравагантно и позволяет лишний раз избежать этого неприятного для либерального слуха словечка «грех».

Но вернемся к кратким словесным жемчужинам о. Андрея (сотоварищи). «Христианство – это учение Иисуса Христа» (3, с.16). Кто сказал, что христианство – это религия? Учением, философией жизни, а не религией является еще, например, как говорят ученые, конфуцианство.

Еще одно определение: «Слово завет означает «союз, договор». Имеется в виду союз Бога и человека. Этот союз нужен людям для того, чтобы с уверенностью встречать невзгоды и испытания. Даже если человеку очень тяжело, он вспоминает о том, что Бог – его союзник, и словно чувствует самую сильную помощь» (3, с. 16). Хоть и скромно, но зато по-домашнему камерно и тепло. А идея спасения, очевидно, для четвероклассников слишком абстрактна и непонятна.

«Завет Бога с пророками называется Ветхим» (3, с. 17). Остальным народом израильским очевидно, можно пренебречь. По аналогии с Ветхим можно дать определение Нового Завета, которое о. Андрей неизвестно почему опускает: «Завет Бога с апостолами называется Новым».

А вот образчик богословствования о. Андрея: «Он не спорил со Своими судьями. Если бы Он их переубедил, то встреча Жизни (а Бог есть Жизнь) и смерти не состоялась бы, и смерть не была бы сокрушена в самой своей глубине. Поэтому Он позволил Себя казнить, распять на кресте» (3, с. 25-26), – то есть ценой вечной погибели Своих судей, которых мог бы переубедить, то есть спасти, но не сделал этого ради того, чтобы «смерть была сокрушена в самой своей глубине». Что называется, «лес рубят, щепки летят». Иногда весьма своеобразна у о. Андрея логика изложения. Вот пример: «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее».

Поэтому крест Христов стал восприниматься христианами не только как орудие пытки и казни, но и как знак любви Бога к людям» … (3, с. 26). Попробуйте, все-таки понять, исходя из слов предыдущего абзаца («Я отдаю жизнь Мою» и проч.), почему «крест Христов стал восприниматься христианами … как знак любви Бога к людям»? Не можете? А школьники 4-го класса, например, могут.

А теперь попробуйте представить себе картину Крестного хода, которую рисует для детей о. Андрей: «Священник несёт крест, а люди с иконами и зажжёнными свечами обходят вокруг храма» (3, с. 30). Значит, священник не обходит вместе с людьми вокруг храма, а идет куда-то в другую сторону (а на это прямо указывает противительный союз «а»)? Этот пример, очевидно, предназначен для воспитания у детишек чувства юмора.

Теперь переходим к одной из наиболее важных частей предмета ОПК – Заповеди Божии и Заповеди блаженства. Что касается Заповедей Божиих, о. Андрей почему-то предлагает только «некоторые из них», а именно шесть заповедей, касающихся отношений людей между собой. Что, разве заповеди, предписывающие обязанности человека к Богу, не понятны или необязательны для детей 4-го класса? Кроме того удивляет на редкость дерзновенное обращение о. Андрея с формулировками заповедей. Мне с трудом удалось идентифицировать такие, например, заповеди как «не лги» или «не завидуй».

Но настоящий полет творческой мысли ожидает нас в увлекательном рассказе о. Андрея о Заповедях блаженства. Давайте же рассмотрим эту одну из самых интересных рас-сказок о. Андрея Кураева. Начнем сразу же с первой Заповеди: «Она говорит о людях, которые стали «нищими» по велению своего духа. Дух – это то стремление души, которое влечет человека к Богу (соответственно, духовность – это то в жизни человека, что вдохновлено Божией благодатью). Нищие духом сознательно ограничили свои желания и потребности. Они поняли, что: Лучше остаться с бедным, но любимым человеком, чем уйти к богатому без любви. Лучше отказаться от карьеры, если для нее надо предать своих друзей или свои убеждения. Лучше копить друзей, чем деньги. Лучше жить в мире со своей совестью, чем угождать приятелям» (3).

Это, конечно, довольно романтическая, может быть, даже героическая трактовка заповеди, но совершенно не верная, во всяком случае, не в святоотеческом духе истолкованная. Не хотелось бы верить, что весь этот романтический, антикарьерный, антинакопительский пафос, эта философия преданного идеалам любви бедняка и мудрость гордого одиночки предназначены только для того, чтобы не раздражать либеральный слух еще одним одиозным словечком –«смирение». Трудно согласиться с тем, что о. Андрей не знает классической трактовки понятия «духовная нищета», кратко изложенной хотя бы в том же Законе Божием: «нищие духом» – смиренные, которые сознают свое несовершенство и недостоинство перед Богом и никогда не думают о том, что они лучше или святее других». Подобная стыдливость характерна и для трактовки Второй Заповеди: «Христианин же может горевать о том, что его душа потеряла ощущение Божией благодати. Когда-то, как он помнит, в его душе было светло. А потом этот лучик потерялся… Человек уже знает вкус «Царства Божия», помнит о нем. Но не ощущает его сейчас. И тоскует его душа и просит Бога вернуться. Вот такой плач точно окажется услышанным» (3, с. 65). Само собой разумеется, что рассуждать о горечи утраты лучика благодати куда более возвышено и романтично, чем плакать о соделанных грехах.

Трактовка третьей Заповеди также не лишена неожиданностей: «Заповедь «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» – самая неочевидная. Она говорит, что окончательную победу во всех спорах одержит именно тот, кто спорить не станет» (3, с. 66). Несмотря на все свою афористичность и изящество, данная трактовка так же, как и прочие, не попадает в цель, потому что она ничего не говорит собственно о кротости, которая выражается не в нежелании спорить, а в «терпеливом перенесении обид, причиняемых другими; кротость есть свойство противоположное гневу, злобе, самопревозношению и мстительности» (2, с.357). Так же как и в случае с Заповедями Божиими, здесь о. Андреем приводится неполный список Заповедей Блаженства. Однако основания исключения двух последних заповедей остаются темны и загадочны. О них стоит только гадать. Наверное, разговоры о гонениях и поношениях за Имя Христово в правовом демократическом обществе не очень уместны и приличны. Кроме того, поражает тот поэтический беспорядок, в котором оказываются разбросанными о. Андреем Христовы Заповеди, и это вопреки тому органичному единству и взаимосвязи, в которых они находятся в Евангелии. Так, не стяжавший нищеты духовной не будет плакать о грехах, не оплакивающий свои грехи не будет кротко переносить обиды, причиняемые другими и т. д. … Вообще перечислять все «ляпы и подвохи», как правильно заметила, Бородина, «пришлось бы до ночи». Отыскание их могло бы стать увлекательной игрой, к которой могут подключиться все желающие.

В заключение можно только посочувствовать преподавателям ОПК в 4-х классах. Что поделаешь? Ситуация нынче такова, что приходится работать в экстремальных, максимально неблагоприятных условиях. Но нет худа без добра. Господь промыслительно попускает (по нашим грехам) появление подобных опусов. Видимо, Его желание – побудить нас к более тщательному исследованию вопросов нашего вероучения. И как сказал апостол Павел: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1Кор. 11, 19). Как один из выходов из создавшейся ситуации, характеризующейся наличием одного «общеобязательного» грифованного учебного пособия, могу предложить вам следующее: придерживаясь плана учебника, раскрывать его темы, пользуясь Законом Божием или какими-либо другими пособиями, менее экстравагантными, чем сборник рассказов на духовные темы о. Андрея Кураева (7). А ещё лучше – идти по проверенной и родителями, и учителями, и учениками, обкатанной в разных условиях, в разных регионах, системе А.В. Бородиной (6). А учебник А. В. Кураева, если нельзя запретить в ближайшее время, то работать по нему учителям следует с осторожностью, самостоятельно восполняя обозначенные здесь содержательные искажения и пробелы. Что касается учеников и родителей, то лучше бы им такое «учебное пособие» не показывать, поскольку учёба по нему грозит нам новыми социальными бедствиями.

Литература:

1. Бородина А.В. О ценности историко-культурологического образования в свете государственной политики воспитания гражданского патриотизма. Выступление на Пленарном заседании XIII Свято-Пафнутьевских образовательных чтений, посвященных Году российской истории. /Еженедельник «Вестник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря» №12-2012. Электронный ресурс: http://pafnuty-abbey.ru/vestnik/2012/?number=12&article=1235

2. Закон Божий. Руководство для семьи и школы. Сост. протоиерей Серафим Слободской. Издательство «Сатисъ», 2009. – 475 с.

3. Кураев А.В. Основы религиозных культур и светской этики. Основы православной культуры. 4-5 классы: учебное пособие для общеобразовательных учреждений /А.В.Кураев. – М.: Просвещение, 2010 г. – 95 с.

4. Розина О.В. Подготовка учителей Подмосковья к реализации задач духовно-нравственного воспитания школьников на основе ценностей православной культуры: концептуальный анализ проблемы. Электронный ресурс: http://www.nauka-slovo.ru/node/244

5. Рукопись протодиакона Андрея Кураева выбрана за основу будущего учебника по Основам православной культуры. Электронный ресурс: http://www.patriarchia.ru/db/text/938397.html

6. Сайт А.В. Бородиной www.opk.orthodoxy.ru

7. Учебно-методические комплекты, пособия. Сост. Метлик И.В. Электронный ресурс: httpru/index.php?option=com_content&view=article&id=128:-l-r-&catid=72:2009-12-20-13-17-17&Itemid=138