Три поколения французов, влюблённых в Россию

Мы познакомились за воскресной Литургией. Благообразный старичок с клинообразной бородкой и безупречными манерами внимательно слушал возгласы священника и тихо переводил по-современному одетой девушке на французский. Девушка выглядела очень серьезной и взволнованной и внимательно слушала, боясь пропустить хоть слово. Вокруг ходили люди, было много детей, а эти иностранцы стояли и благоговейно слушали русскую православную службу в русском православном монастыре. Для всех остальных храм был чем-то привычным, они были здесь как дома, а эти двое выглядели пилигримами, попавшими на землю обетованную, восторженными и просветленными.

Они стояли в сторонке, стараясь никому не мешать, но так, чтобы можно было наблюдать за службой. Когда народ стал подходить ко кресту, пожилой господин шепнул что-то юной спутнице на ухо, указывая на поминальный столик, она кивнула, встала в очередь за свечами. Я смотрел, как она ставит свечи за упокой чьей-то души, и подошел к пожилому господину.

– Вы француз?

Он улыбнулся.

– Да. 

– Вы турист?

Он снова улыбнулся и, покачав головой, сказал по-русски:

– Я пришел на русскую Литургию.

И это был повод с ним познакомиться.  Его звали Робер,  и он приехал в Россию из Тулузы. Их друзья, Владимир и Алла, живут в Москве. Когда-то Алла преподавала в университете Тулузы русскую филологию, а Робер занимался у нее на курсах. Курсы  закончились, а их отношения переросли в дружбу, которой вот уже больше тридцати лет. Сейчас их дети дружат, их внуки пишут друг другу в интернете. Робер много раз приезжал к своим друзьям в Россию, и они часто бывали  у него во Франции. Свою родину Робер любит, а Россией восхищается.

– Россия, – смотрит он на меня восторженным взглядом и жестикулирует руками,  – Россия, пфу-у-у-у!!! Россия – великая страна! Я перечитал много Достоевского, много Толстого, много Пушкина, я слушаю Чайковского, я влюбился в Россию!  

Робер – счастливый отец и дед: у него четыре дочери и девять внуков! В этой поездке его сопровождают дочь Изабель и внучка Камилла. Это она стояла рядом с дедом в храме.

– Камилла учится в лицее,  – кивает он в сторону застенчивой внучки, которая при упоминании ее имени всякий раз застенчиво улыбается. Она плохо говорит по-русски и очень этого стесняется. Но вскоре все изменится – девушка решила поступать в университет, где будет изучать русскую филологию.

Современная молодая француженка в древнем русском монастыре,  где только что была на Литургии, рассказывает мне, что больше всего на свете хочет изучать русский язык и литературу – хороший повод задуматься о ценности русской культуры и ее значении для всего мира. Эта девушка приехала из центра современной Европы, из страны, где родилось понятие «европейские ценности», где узаконены однополые браки и эфтаназия, где половина населения арабы, исповедующие ислам, а религия считается чем-то вроде палеонтологии, хочет посвятить свою жизнь изучению русского языка и русской культуры.

Ее мама немного говорит по-русски и даже умеет готовить некоторые русские блюда.

– Какие?

– Пельмени, блины с икрой и борщ.

– Ого, а можно поподробнее?

 Оказывается, у себя дома,  в Тулузе, они устраивают русские вечера, где угощают своих французских друзей пельменями и борщом! И еще Алла научила делать их блины с икрой.

– Это любимая закуска русских царей, – сказала Изабель.

 А потом гости слушают русскую музыку и смотрят русские фильмы. Они знают Тарковского, который жил во Франции. Говорят о русской литературе, читают Пушкина на русском.

Вообще во Франции многие с удовольствием изучают русский язык и читают русскую литературу. Сейчас  открываются специальные курсы по изучению русского языка, есть магазины, где продаются только русские книги. О русских друзьях она может говорить часами.

– О Алла, она замечательная!

Когда Изабель была маленькой, она привозила ей русские сказки и русских кукол.

– Такие смешные русские куклы, которые прячутся одна в другую! Ты думаешь, она одна, а их там целая семья! Когда мы приехали в тогда еще Советский Союз, думали, что познакомились только с одной Аллой, а оказалось, что у нас появилось много русских друзей.

–Какие они – русские?

– Фь-ю-ю! Ви скажите сами, – смеется она.  – Ви добрые и радушные. Ви, – она и поднимает указательный палец вверх, – такие!

Дедушка  Робер смеется.

– А вы редактор?

– Да.

– И вы каждый день здесь?

– Почти.

–О, вы – счастливый человек! – старый француз дружески хлопает меня по плечу.  А потом рассказывает, как был здесь много лет назад, когда монастырь еще только начинал возрождаться.

– Повсюду была стройка, а сейчас – он разводит руками. – Вы умные люди, что любите свою культуру и восстанавливаете ваши монастыри. Это очень хорошо.

Я слушаю его и понимаю, что если немедленно что-нибудь не подарю на память о нашем монастыре этим замечательным людям, то перестану себя уважать. Извиняюсь и бегу в иконную лавку. В лавке большая делегация шумных улыбчивых болгар в расписных палехских платках, с кучей матрешек в руках. Болгары улыбаются. Их только что принял настоятель обители архимандрит Серафим, они счастливы, им все здесь нравится, и сейчас они намерены увезти с собой как можно больше сувениров.

– Зачем столько?

– Это для бабушки, это брату, это сестре, это племянникам. Знаете, сколько у меня племянников?

Своим новым друзьям я подарил календари с видами монастыря, несколько икон  преподобного Пафнутия и его житие, которое Робер обещал прочитать вместе с внучкой.

Провожая их, я не мог не спросить о том, что в связи с событиями на Украине у них, во Франции, думают о России. Старый француз махнул рукой и твердо сказал:

– Знаете, политики думают одно, люди – другое. Люди разные, и у них могут быть разные мнения о вашей стране. Но мы Россию любим, и наши друзья тоже. И таких во Франции довольно много.